- отделение политзаключенных от военных преступников и уголовников;
- отмена принудительного труда, обязательной нормы выработки;
- отмена ограничений в переписке, в том числе и с заграницей;
- улучшение медицинского обслуживания;
- обеспечение возможности творческой работы политзекам – литераторам, художникам, ученым.

В течении многих лет, до освобождения в 1986 году последних советских политзаключенных, этот день отмечался в концлагерях голодовками. Оставшиеся на воле правозащитники организовали несколько групп для оказания помощи заключенным, для сбора средств их детям и т. д.

В 1987-1991 годах в день политзаключенного ежегодно проводились демонстрации, митинги и пикеты, организованные правозащитными и политизированными неформальными группами.

Первыми политзаключенными новой «демократической» России стали анархисты Родионов и Кузнецов, арестованные 12 марта 1991 года после митинга памяти жертв ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ. Обвиняемые в «хулиганстве с применением или попыткой применения огнестрельного оружия, либо ножей, кастетов» они содержались в следственном изоляторе КГБ «Лефортово» и подвергались в ходе следствия систематическому жестокому обращению, которое вызвало возмущение у многих правозащитных организаций, даже вполне лояльных новому режиму. В течение года (дело окончилось 24 апреля 1992 года приговором на срок, уже фактически отсиженный во время следствия) анархисты, ДС, небольшие независимы профсоюзы, отдельные правозащитники и даже демократические депутаты Моссовета провели несколько десятков митингов, пикетов, блокировали здание Прокуратуры России и здание районного суда, где слушалось дело.

С ноября 1998 по июнь 1999 продолжалось так называемое «краснодарское дело», в ходе которого органы ФСБ пытались доказать, что Геннадий Непшикуев, Мария Рандина и Лариса Щипцова-Романова готовили покушение на губернатора Краснодарского Края Кондратенко. Дело строилось на том показаниях одного человека (Непшикуева, задержанного на Краснодарском вокзале с небольшим количеством взрывчатки) и носило уже откровенно политический характер: следователей больше интересовали убеждения обвиняемых (все трое – участники различных анархических организаций) и их связи с другими участниками движения, чем обстоятельства предполагаемого покушения. В рамках этого дела ФСБ проводило обыски в Краснодаре, Сочи и Москве, были задержаны и допрошены анархисты во многих городах. В суде дело развалилось (обвинение с Рандиной было снято еще до суда, Непшикуев получил три года, а Романова – четыре, но не по статье терроризм, а за хранение и перевозку взрывчатых веществ. Романова вскоре была освобождена по амнистии), не в последнию очередь потому, что следствие столкнулось с кампанией в поддержку политзаключенных. Дошло да того, что московские панк-группы «Лисичкин Хлеб» и «Жидомасоны» провели концерт в поддержку Марии и Ларисы прямо перед зданием ФСБ на Лубянке.

Государство не собирается останавливаться. Уже в этом году Лариса Щипцова, Ольга Невская, Надежда Ракс и Татьяна Нехорошева (активистки левого движения) были арестованы по «делу НРА» (Новой Революционной Альтернативы – подпольной организации, взявшей на себя ответственность за ряд взрывов и минирований в Москве – в ходе этих терактов не пострадал ни один человек). Инвалид 3-й гуппы Нехорошева, мать двоих детей Щипцова и почти слепая Невская - вот с такими "террористами" бороться одно удовольствие! Но не собираются останавливаться и товарищи арестованных: были изданы три номера специальной газеты «АНТИРЕПРЕССАНТ», создан ПРОЕКТ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ПОЛИТИЧЕСКИМ РЕПРЕССИЯМ, питерский лейбл «ШАРАПОВ SOUND SISTEM» распространяет специально записанную кассету «ЭТО НАШЕ ДЕЛО». Московские и питерские анархисты и комсомольцы (товарищи Ракс, Нехорошевой и вступившей в РКСМ(б) Романовой) продолжают серию акций против откровенно сфальсифицированного дела.