Прерванная “революция”.

Трагедия в бане.

В. Буренин, “Новое время”, номер за 4 марта 1905 года.

ЛИЦА:

Первый голый.
Голый генерал.
Прочие голые.
Два парильщика с вениками.

Действие в бане, в наше время.

Баня. Субботний день. Много моющихся. Иные сидят, иные полулежат на скамьях, скучно и медленно, или весело и живо намыливая себе голову, натирая голыя тела мочалками; иные окачиваются из шаек около кранов с теплой и холодной водой; иные парятся сами на полке, или их парят банщики. Гул общаго говора в волнах носящагося пара. Вдруг один голый, длинный, тощий, костлявый, лысый, с мизерною бороденкой, выходит стремительно на середину бани и, ставши в торжественную, по его мнению, а на самом деле – в смешную позу, громогласно провозглашает: “Господа, прошу внимания! Настоятельно прошу внимания!” Общий гул разговоров смолкает не вдруг. Однако многие обращаются в сторону голаго.

(Голоса различных голых:)

Что такое? Позвольте, господа, потише. Дайте выслушать. Что такое случилось?

(Первый голый:)

Я, господа голые, намерен обратиться к вам с предложением, т.-е. я хочу сказать с некоторым предложением, которое... гм... гм... которое то-есть в некотором отношении имеет отношение к тому, что... (Внезапно замолкает поперхнувшись.)

(Разные голые:)

Да что же такое? Какое такое некоторое предложение, которое в некотром отношении имеет к тому, что... Говорите, пожалуйста, толком. Что же вы вдруг замолчали?

(Первый голый:)

Я замолчал потому, что поперхнулся: мне попало в рот мыло. Но это ничего, господа: я уже проглотил мыло и теперь могу говорить...

(Один из голых:)

Тапереча вам, сударь, говорить даже будет способнее, потому как вы горло то-есть подмылили, то слова у вас вон пойдут легче...

(Первый голый:)

Да, да, именно... Вы совершенно справедливо сказали. Слова у меня, я чувствую, идут вон... легче. И это тем более необходимо, что слова, т.-е. речь, с которою я, господа, имею честь обратиться к вам, имеет честь иметь значение самое серьезное... гм... гм... то-есть такое как... (Снова замолкает.)

(Голоса разных голых:)

Ах, Ты, Господи, да что же вы такое хотите сказать? Нельзя понять ничего! Проглотите еще мыла, может у вас тогла пойдет еще легче...

(Первый голый:)

Господа, вы смеетесь, а между тем в том предложении, которое я здесь хочу сделать... гм... гм... в этом предлжении заключается единственно возможный путь, по которому наше общество теперь выступило уже во всем нашем отечестве и продолжает выступать все более и более... туда. (Снова внезапно умолкает, махнув рукой по направлению к потолку.)

(Голоса разных голых:)

Куда же это – туда? На потолок, что ли?

(Первый голый:)

Нет, не на потолок, господа, а на путь освобождения от... (Смолкает.)

(Голоса разных голых:)

Освобождения? – От чего же освобождения?

(Первый голый:)

От... Я боюсь сказать, господа, от чего... но однако скажу, да, скажу, разсчитывая на то, что так как я голый, и в голом виде нельзя признать, кто я, какого звания и чина человек...

(Голоса разных голых:)

Ну, разумеется. Почем знать, кто вы такой? Вы просто голый в бане, вот и все. Говорите же, от чего вы желаете освобождения?

(Первый голый:)

От... опеки, господа, от опеки.

(Голоса разных голых:)

От опеки? Разве вы под опекой находитесь? За что же вы взяты под опеку? По слабоумию, что ли? Или за буйные поступки...

(Первый голый:)

Нет, нет, господа, совсем не то. Вы меня не поняли. Я говорю не о себе. Я собственно не нахожусь под опекой... Но мы все, и я в том числе, находимся под опекой и должны стремиться к освобождению от опеки, т.-е. я разумею от правительственной опеки.

(Голоса разных голых:)

А, – вот вы о чем? Что это вам взбрело в голову в таком месте, в бане, об этом начать речь? – Здесь, батюшка, надо голову мылить да мочалкой действовать, а заботы об освобождении от правительственной опеки можно бы и отложить, кажется...

(Первый голый:)

Почему же-съ? Мы здесь собрались так сказать вкупе и стало быть у нас общественное собрание-съ. А всякое общественное собрание может, как теперь говорится, постановить или принять либеральную резолюцию. И [мы] можем, господа, принять либеральную резолюцию.

(Голоса разных голых:)

Однако какую же резолюцию? О чем мы можем принять резолюцию? О казанском мыле, что ли? Или о кокосовых мочалках?

(Первый голый:)

Нет-съ, не о мочалках, не о мыле, а о том-съ, о чем теперь везде, во всех общественных собраниях принимаются резолюции...

(Голоса разных голых:)

Ну, например, в каком же роде мы могли бы “принять” резолюцию...

(Первый голый:)

А вот хотя бы в таком: “Мы, многочисленные голые, собравшись в субботний день в бане и обсудив современный ненормальный общественный строй нашего отечества, признали, что правильное омовение в банях невозможно без коренных реформ, которыя дали бы прочныя гарантии свободы личности, мысли, слова, печати, публичных сходок, союзов для организации повсеместных скандалов, конечно либеральных, – то-есть признаваемых нами же самими за либеральные”...

(Голый, по некоторым признакам из евреев, резко кричит:)

Я любопытен присоединить себя у такой благородной резолюции, но с таким необходимым добавочным немножечко-столечко: кроме свободы либеральных повсеместных скандалов необходима еще полная гарантированная свобода еврейской безсовестности, т.-е. я захотел сказать, свобода еврейской совести...

(Первый голый:)

Да, конечно это не только можно присоединить, но даже непременно должно присоединиться к нашей резолюции.

(Один из голых (всматриваясь внимательно в перваго голаго):)

А вы разве, сударь, из них тоже? По наружности как будто не в примету...

(Первый голый:)

Из кого из них? Кого вы разумеете под “ними”?

(Один из голых:)

Я так, то-есть, полагал, не из жидов ли мол тоже и вы, сударь?

(Первый голый (нетвердо):)

Нет, я не из жидов, но... я им очень сочувствую...

(Маленький голый (петушиным голосом):)

Я тоже бы со своей стороны желал присоединить к резолюции нечто...

(Второй голый:)

А вы кто же такой собственно будете?

(Маленький голый (надменно):)

Гимназист младшаго класса...

(Второй голый:)

Так-съ. Из ребят значит.

(Первый голый:)

Что же бы вы хотели присоединить?

(Маленький голый:)

Я хотел бы присоединить, во-первых, непременное участие гимназистов младших классов в совете учителей, во-вторых увеличение каникул до десяти месяцев в году, в-третьих устранение из гимназическаго преподавания Закона Божия, так как это старо и не прогрессивно, да и вообще того бога, который в катехизисе, в наше время не нужно...

(Второй голый:)

Так-съ. А какого же вам господам гимназистам требуется?

(Маленький голый:)

Нам требуется... (Но в это время в баню входит голый генерал огромнаго роста, тучный, с длинными седыми усами и строгим взглядом. За ним идут двое парильщиков со свежими вениками.)

(1 парильщик:)

Пожалуйте, ваше превосходительство. На полке изволите приказать?...

(Голый генерал (На всю баню громко, будто командует):)

Да, да, на полке. Катать сразу, в два веника! Хорошенько катать!

(Парильщики (помахивая вениками):)

Слушаем, ваше превосходителство. Знаем, не в первый раз.

(Голые, толпившиеся около Перваго голаго, услышав команду генерала, вдруг шарахаются в сторону.)

(Голый генерал (“грозя очами”):)

Что тут такое? Почему голые не моются и в беспорядке собрались посреди бани? А? Что? Кто?!

(Толпа безмолствует в испуге. Первый голый, предложивший “резолюцию”, и голый, предлагавший свободу еврейской безсовестности, прячутся под лавку. Двое голых отходят в угол, садятся с прискорбным видом на скамью, скучно намыливают себе лысыя головы и начинают плакать.)

(Один из голых (другому, указывая на плачущих):)

Это знаменитый Винавер и старый Куперник.

(Другой голый:)

Почему ты так думаешь?

(Один из голых:)

Во-первых, по приметам это сыны Израиля. Во-вторых потому, что Винавер и Куперник плакали во время гомельскаго процесса, когда им не удалось сделать из процесса либеральный скандал. Ну вот и теперь здесь, когда не удалась либеральная резолюция голых, они плачут, глотая вместе со слезами мыло...

(Голый генерал между тем, слегка косясь на голых, которые разсаживаются по местам и начинают мыться, проходит в сопровождении парильщиков на полок; парильщики принимаются его парить в два веника. Генерал громко охает и кряхтит от наслаждения.)

(Первый голый (вылезая из-под лавки):)

Это он насчет себя самого командовал катать вениками... А я было подумал, что он хотел... (Принимает прежнии наглый вид. Окачивается. Вода с него течет, как с гуся.)

Песня неучащагося

Не хочу учиться
Буду идиотом,
Буду делать стачку
И грозить бойкотом.

В обществе российском
Лучшим элементом
Я теперь считаюсь –
Неучем студентом.

Скучных математик,
Физик да историй
Не желаю слушать
Средь аудиторий.

Славно без ученья
Жить на божьем свете:
Знай ори на сходках
В университете!

Поорешь без смысла
Год или два года –
В результате выдет
Общая свобода.

Обладай лишь только
Глоткою лужоной,
Выкричишь порядок
Конституционный...

Не хочу учиться
Буду идиотом,
Буду делать стачку
И грозить бойкотом!