УЛЬТИМАТУМ УРИУ
Уже 24 января, в день, когда японский посланник в Петербурге известил русское правительство о разрыве дипломатических отношений, слухи об этом достигли и Чемульпо. О них доверительно сообщили В. Ф. Рудневу командиры английского, французского и итальянского стационеров, и он немедленно сообщил об этом Павлову в Сеул. Но посланник не счел возможным доверять слухам, распускаемым «частными людьми». Перед лицом новых и новых свидетельств все расширяющейся оккупации Кореи, уже более недели не получая никаких теле-грамм и ответов на свои запросы, глава русской миссии все еще ждал спасительных директив высшего начальства. Не до-ждавшись ответа на отправленную вечером шифровку с запро-сом о распоряжениях «Варягу» в связи с готовящимся уходом «Чиоды», В. Ф. Руднев утренним поездом 25 января выезжает в Сеул. Японцы к этому времени захватили в Фузане русский пароход «Мукден», у острова Цусима — пароход «Екатеринослав», а их соединенный флот уже приближался к берегам Кореи.
Доводы В. Ф. Руднева о бесцельности стоянки крейсера в чужом порту перед лицом надвигающейся войны не убедили посланника. Отклонив предложение о немедленном уходе ко-раблей под дипломатическими флагами посланника и консула, Павлов согласился лишь на отправку в Порт-Артур «Корейца». Ночью, стараясь быть не замеченным, уходит с рейда «Чиода» — он должен провести в Чемульпо отряд адмирала Уриу. Сообщение об этом таинственном уходе В. Ф. Руднев делает уже от руки в заготовленном для наместника рапорте о собы-тиях последних дней.
26 января, в 8 ч 30 мин, «Кореец», приняв почту с фран-цузского, итальянского и английского крейсеров, был готов к походу. Но в 8 ч 40 мин на рейде появился пароход «Сунгари» общества Китайско-восточной железной дороги, на котором из Шанхая прибыл американский военный агент. Он сообщил, что война начнется 27 января . «Кореец ушел только в 15 ч 40 мин. В это время отряд Уриу, узнав от «Чиоды», что русские по-прежнему стоят в Чемульпо, уже втягивался в проход шхерного фарватера.
В 15 ч 55 мин с «Корейца» увидели шедшую навстречу кильватерную колонну — три крейсера в голове, три транспор-та в середине и три крейсера в хвосте. Ее возглавлял «Чиода», слева шла колонна из четырех миноносцев. Обе колонны укло-нились к краям фарватера, и «Кореец», успев сигналом сооб-щить «Варягу» о появлении японцев, вынужден был войти в коридор между приближающимися кораблями. У расчехленных и направленных по борту орудий крейсеров по-боевому стояла прислуга. Едва «Кореец» поровнялся со вторым из крейсеров, как третий — броненосный «Асама» — вышел из строя, прегра-див путь канонерке в море. Одновременно четыре миноносца, зайдя с обоих бортов «Корейца», с расстояния 200—350 м атаковали его торпедами. Расчет был ясен — не выпускать с рейда свидетеля вторжения. Находясь, как писал позднее в рапорте командир «Корейца», в полном неведении о разрыве отношений между Японией и Россией, капитан 2-го ранга Г. П. Беляев не счел себя вправе предпринять ответные дей-ствия ив 16 ч 25 мин повернул обратно. С первым выстрелом торпеды на канонерке пробили боевую тревогу, и занявшие места у орудий комендоры взяли японские миноносцы под прицел своих 203-мм орудий. Эта готовность к бою, как и смелое маневрирование командира, едва не протаранившего один из миноносцев, сорвали японскую атаку — две торпеды прошли мимо, а третья, неотвратимо приближавшаяся к правому борту, затонула в нескольких метрах от него. Тем временем корабль уже входил на нейтральный рейд Чемульпо и только что отданная после второй торпеды команда «открыть огонь» была немедленно отменена. Лишь два нечаянных выстрела из 37-мм пушки прозвучали во время этого поединка нервов «Корейца» с отрядом Уриу, что, впрочем, не помешало японцам в их официальном труде о войне, умолчав о торпедах, писать о сделанных русскими первых выстрелах войны.
Пройдя под бортом «Варяга» и сообщив В. Ф. Рудневу о происшедшем, командир «Корейца» приказал отдать якорь за кормой «Варяга». Хозяином рейда уже стал японский отряд: транспорты, подтянувшись к берегу, начали высадку десанта, миноносцы с крейсерами держались поблизости, закрывая их от русских кораблей, южнее «Варяга» встал на якорь «Асама».
Немедленно прибывший на «Варяг» Г. П. Беляев получил продиктованные обстановкой приказания; корабли приготовились к бою. На «Варяге» проверили шланги, задраили водоне-проницаемые двери и люки, подали из погребов снаряды я патроны. Уточнили расположение на рейде, типы и названия японских кораблей и, как записано в вахтенном журнале «Корейца», сверились по этому вопросу с вахтенным журналом французского крейсера «Паскаль».
Сделав необходимые распоряжения, В. Ф. Руднев отправился на английский крейсер «Тэлбот» — его командир был стар-шим на рейде. Коммодор Бейли, прибыв на японский флагман-ский крейсер «Нанива», предупредил японского адмирала о недопустимости каких-либо военных действий на рейде Чемуль-по, принадлежащем нейтральной Корее и заявил, что в случае его нарушения он первым откроет огонь по виновникам. Одна-ко против высадки японского десанта коммодор не возражал, требуя лишь обеспечения беспрепятственного сообщения иностранных кораблей с берегом. Обещая соблюдать международные законы, адмирал Уриу сообщил коммодору, что ничего не знает о нападении на «Корейца» и что ничего подобного не могло и быть. Однако это не помешало японским миноносцам всю ночь стоять против «Варяга» и «Корейца» с угрожающе наведенными на них торпедными аппаратами. И всю ночь, не доверяя обещаниям вероломных японцев и их английских союзников, дежурили у орудий русские комендоры, работали боевые динамо-машины, готовые в любой момент дать ток к лебедкам элеваторов и наведенным на врага прожекторам. Спали посменно, не раздеваясь, но мало кто мог уснуть в ту ночь: всех мучил один вопрос — где же эскадра и с какой целью стоят «Варяг» и «Кореец» в захваченном японцами порту? Ни-кто не знал, что в эту ночь в 300 милях на севере уже греме-ли взрывы над порт-артурским рейдом, и эскадра, захваченная врасплох вероломным врагом, уже отбивала атаки подкрав-шихся во мраке ночи японских миноносцев. А здесь, в Чемуль-по, словно отсвет событий на порт-артурском рейде, полыхало огненное зарево костров на городской пристани, где закан-чивала высадку последняя из трех тысяч японских солдат.
Все шло по плану — русские не помешали высадке войск, англичане свято блюли нейтралитет, и наутро, с уходом послед-него транспорта, Уриу смог приступить ко второй половине возложенной на него задачи — уничтожению русских кораблей.
27 января 1904 г. в 7 ч 30 мин командиры английского, французского, итальянского и американского стационеров полу-чили уведомление адмирала Уриу о предстоящем его нападе-нии на русские корабли (если они до полудня не покинут рейд), в связи с чем иностранным кораблям во избежание повреждений предлагалось до 16 ч «удалиться от места сражения» на безопасное расстояние. Получив уведомление, коман-диры французского и итальянского крейсеров предложили коммодору Бейли заявить протест ввиду явного нарушения япон-цами нейтралитета на рейде. Узнав от французского командира о содержании уведомления, В. Ф. Руднев прибыл для совещания на «Тэлбот». Здесь он получил доставленный из русского консульства ультиматум Уриу, датированный 26 января. В нем говорилось: «Сэр, ввиду существующих в настоящее время враждебных действий между правительствами Японии и Рос-сии, я почтительно прошу Вас покинуть порт Чемульпо с силами, состоящими под Вашей командой, до полудня 27 января (9 февраля) 1904 г. В противном случае я буду обязан открыть против Вас огонь в порту. Имею честь быть, сэр, Вашим покорным слугой. С. Уриу, контр-адмирал, командующий эскадрой императорского японского флота».
Взрывы, прогремевшие минувшей ночью, сделали команди-ра «Варяга» представителем воюющей стороны и отделили его от вчерашних «приятных во всех отношениях» командиров международной эскадры. Свое решение об образе действий в связи с японским ультиматумом они принимали уже «в секретном от командира «Варяга» совещании». Протокол его состоял из трех пунктов. Первый выглядел решительно и энергично: на мачте крепости Чемульпо развевается корейский флаг, Корея «перед настоящими событиями» объявила нейтралитет, и намерение Уриу атаковать русских на этом нейтральном рейде является вопиющим нарушением международного права, ввиду чего японскому адмиралу решено послать энергичный протест. Казалось бы, вслед за строгим осуждением агрессора естест-венно было бы ожидать соответствующих решительных мер против него и прежде всего — отказа подчиниться наглым тре-бованиям или даже готовность предложить руку помощи так нежданно оказавшимся в беде русским кораблям. Однако вместо этого второй пункт протокола предусматривал в случае отказа русских покинуть рейд смиренный отход европейских кораблей вглубь бухты, дабы не пострадать при расправе над русскими. Отнюдь не рыцарским был и третий пункт, в кото-ром отклонялась, как нарушающая нейтралитет, просьба командира В. Ф. Руднева сопровождать его корабли до выхода из нейтральных вод. К тому же защитники нейтралитета не задумались сделать в этом пункте протокола не бесполезное для Уриу упоминание о намерении В. Ф. Руднева покинуть рейд до полудня.
Протокол вместе с «энергичным протестом» был в 10 ч отправлен на флагманский корабль Уриу, стоявший в четырех милях западнее острова Иодольми. Врученный лишь за 10 мин до начала боя, он оказался ничего не значащей бумажкой, на которую Уриу ответил лишь три дня спустя такими же ни к чему не обязывающими словами: благодаря решению, «принятому храбрым русским командиром», ему остается лишь признать «совершившийся факт».
Резким контрастом этой трусливой дипломатии прозвучало заявление В. Ф. Руднева: о сдаче не может быть и речи — он будет прорываться с боем, каким бы большим ни был японский отряд, но сражаться он будет не на нейтральном рейде.
Иногда приходится читать (об этом писали и вскоре после боя), что В. Ф. Руднев напрасно поспешил исполнить ультимативную «просьбу» Уриу об уходе с рейда, что лучше было оттянуть время, попытаться прорваться ночью и т. д. На этом следует остановиться особо.
Авторы большинства таких заявлений не учитывают всех обстоятельств той исключительно сложной обстановки, в кото-рой оказался командир «Варяга». Снабженный туманными ин-струкциями, брошенный на произвол судьбы высшим начальством, подчиненный нерешительному дипломату, окруженный лицемерными иностранными командирами, В. Ф. Руднев, как это отмечали и современники, оказался поистине в драматиче-ском положении. И не ему должны быть адресованы упреки в запоздалых попытках восстановить связь с Порт-Артуром, да еще с помощью «Корейца». В известном труде профессора Н. Л. Кладо говорится, что если бы «Варяг» был послан, на-пример, с рассветом 26 января, то он «мог бы поспеть в Порт-Артур еще до атаки и предупредить эскадру». Увы, этого не могло произойти из-за ограниченной скорости крейсера, который за 12—15 часов, оставшихся до японского нападения, не смог бы преодолеть те 260 миль, которые отделяли Чемульпо от Порт-Артура. Но допустим, что «Варяг» сумел бы опередить японцев. Могло ли это что-либо изменить на артурском рейде? Важнейшая информация — совершившаяся оккупация Кореи, не усилила бы бдительности на эскадре — об этой оккупации говорилось в инструкциях «Варягу» еще месяц назад. Сведения о разрыве дипломатических отношений, хотя и хранившиеся в тайне от эскадры, уже были официально известны в штабе наместника, однако они не убедили «главного начальника» в необходимости немедленно учредить крейсерство на линии Шантунг — Чемульпо и не ускорили изготовления бона для за-щиты внешнего рейда. Непостижимая самоуспокоенность руко-водителей как флота, так и всей России в те последние часы мира была столь велика, что они игнорировали даже сделанное за день до японского нападения вещее предостережение С. О. Макарова, указавшего на гибельность стоянки флота на незащищенном внешнем рейде: «Японцы не пропустят такого бесподобного случая нанести нам вред ... и надежда ослабить наш флот ночными атаками будет одной из причин объявле-ния войны», — писал он управляющему Морским министерством .
Ничто уже не могло предотвратить назревавшие события, бессилен был помочь флоту и «Варяг», каковы бы не были его действия в канун японского ультиматума.
Следует всегда помнить и еще об одном немаловажном об-стоятельстве. В. Ф. Руднев был дисциплинированный офицер и не мог, не считал возможным преступить строгие законы субординации, а его начальник, камергер А. И. Павлов, все еще ожидая инструкций из Петербурга, и не помышлял о необходимости спасения «Варяга» для флота и России.
Столь же несостоятельно выглядят упреки в том, что, при-няв ультиматум японского адмирала, В. Ф Руднев тем самым сильно облегчил положение иностранных стационаров. «Корея все-таки бесспорно была нейтральной державой, при ней были аккредитованы посланники нескольких держав, иностранные стационеры совсем не были обязаны покинуть рейд по предло-жению японского адмирала, а русский стационер должен был его покинуть лишь через 24 часа после формального объявле-ния войны и то лишь по требованию корейского правительства. Командир должен был надеяться, что за это время русская эскадра в Порт-Артуре не останется бездеятельной, а потому он должен был настаивать на выполнении всех формальностей, и иностранные стационеры не могли его не поддержать», — писал Н. Л Кладо в 1906 г Но если даже в Шанхае, вдали от театра военных действий, интриги японского и английского консулов в конце концов оказались весомее указаний централь-ного китайского правительства и канонерская лодка «Манджур» была разоружена, то здесь, в Чемульпо, где корейский нейтралитет был растоптан агрессором без каких-либо возра-жений западных держав, нечего было и говорить о затягивании сроков с помощью формальностей.
Единственной гарантией хоть каких-то остатков междуна-родного права на рейде Чемульпо объективно служило присут-ствие иностранных кораблей, но их уход, предопределенный ультиматумом Уриу, обрывал последние нити нравственной солидарности, еще связывавшей их с «Варягом».
Никаких оснований не имели под собой и расчеты на воз-можность вовлечения в конфликт иностранных кораблей при отказе В. Ф. Руднева покинуть рейд и попытках Уриу атаковать его в их присутствии. Согласно этим расчетам какое-либо из иностранных судов, будучи поврежденным при пере-стрелке русских и японцев, «могло бы открыть огонь в свою защиту», что сделало бы исход боя «совершенно иным». Даже допустив на минуту такую фантастическую мысль, нельзя не видеть, что объединенные силы иностранных кораблей с участием «Варяга» не могли рассчитывать на успех боя с японской эскадрой, имевшей в своем составе неуязвимого для них «Асаму» Но не это главное Нечего и говорить, что никто из коман-диров иностранных кораблей при всех своих симпатиях к рус-ским не взял бы на себя смелость (об этом свидетельствует уже история с протоколом) втянуть свою страну в междуна-родный конфликт. Ведь в совсем недавнем аналогичном кон-фликте при Таку присутствовавший, но не участвовавший в штурме американский корабль, получив попадание китайского снаряда, продолжал, несмотря на надежды союзников, оста-ваться безучастным наблюдателем событий. Добавим, что и здесь, в Чемульпо, забыв даже нормы общечеловеческой морали, касающиеся спасения раненых, остался в роли равно-душного наблюдателя другой американский корабль. Немно-гим больше могли себе позволить и представители остальных соперничающих между собой держав. А то что Уриу прекратил огонь и, преследуя «Варяг», не вошел на рейд, говорит лишь о желании без дальнейших осложнений сохранить в силе уже полученное согласие иностранцев беспрепятственно, с наступ-лением оговоренного срока, расправиться с русскими. И все про-изошло бы согласно сговору, не переменись вдруг нравственная обстановка в пользу русских, когда на рейд пришел израненный, проведший рыцарский бой «Варяг». А этого не могло бы произойти, если бы «Варяг», оставшись в одиночестве и раздражая «друзей», пытался тянуть время на рейде.
Таким образом, в сложившейся обстановке захваченного врагом порта, а впоследствии — и крепости, всякое оттягивание времени не принесло бы никаких реальных преимуществ, кро-ме полной изоляции русских кораблей, лишь усугублявшей их положение Располагая вблизи Чемульпо сборным пунктом для всего флота после атаки на Порт-Артур и еще более двух недель продолжая высадку войск в порту, японцы, конечно, приложили бы все усилия для скорейшего уничтожения русских кораблей в Чемульпо. Ход событий подтвердил и неоснователь-ность расчетов на выручку эскадрой из Порт-Артура. Только 4 февраля, после ряда неудач и потерь, там были сделаны попытки организовать для подъема боевого духа поход с целью нанесения удара по ближайшей базе японцев в Чемульпо и уничтожения отдельных отрядов и кораблей на пути к нему. Одновременно должен был состояться выход владивостокских крейсеров на пути сообщения с Гензаном и вдоль берегов Японского моря Но и эти планы, как и сделанное тогда же предложение капитана 2-го ранга Н. А. Кроуна отправить за-фрахтованный им в Шанхае норвежский пароход для разведки в Чемульпо, остались не осуществленными.
Наконец, на успех ночного прорыва, о котором также говорится в работе Н. Л. Кладо, можно было рассчитывать лишь при наличии сразу же за воротами порта открытого моря. Совсем иным был выход из Чемульпо — узкий, извилистый, изо-билующий отмелями и камнями 30-мильный фарватер, на котором даже в мирное время иностранные корабли умудрялись попадать на мели (случай с крейсером «Амираль де Гейдон» 7 января). Малым ходом пробирающийся по этому лабиринту корабль становился, не говоря уже о главных силах японской эскадры, неизбежной и легкой добычей спрятанных в шхерах восьми малых миноносцев. Не отвечали фактической обстановке и литературные рекомендации о предварительном перед прорывом уничтожении (да еще и с перестановкой артиллерии) ти-хоходного и связывающего «Варяг» «Корейца». Различие в ско-рости было вовсе не столь значительным, как это казалось авто-рам, руководствовавшимся лишь официальными справочниками.
К тому же, в бою в узких и опасных шхерах, без надеж-ды на прорыв, ни скорость, ни расстояния не могут быть большими. А это в значительной мере уравнивало шансы от-носительно быстроходного, но лишенного тяжелой артиллерии «Варяга» и относительно тихоходного, но имевшего 203-мм орудия «Корейца». Небесполезным, особенно против миноносцев, могло быть и остальное, включавшее торпеды и скоро-стрельные пушки, вооружение канонерки. Два посвоему род-ственных бронепалубных корабля заставляли противника рассредоточивать свой огонь, два корабля могли поддерживать друг друга, два корабля составляли отряд, и сознание, что рядом бьются твои товарищи, было немаловажным для оказавшихся в безвыходном положении русских моряков. Взрыв «Корейца» без какого-либо увеличения шансов на прорыв глубоко подо-рвал бы дух варяжцев, и немудрено, что в документах о бое такая возможность даже не упоминается. Было бы крайне неразумно в тех условиях лишать себя помощи старого, но боевого, с отличной обстрелянной командой корабля, каким был «Кореец».
Итак, несмотря на обилие советов, высказанных пост фацтум, нельзя не видеть, что командир В. Ф. Руднев должен был по-ступить именно так, как он поступил.