Старожилы
рядом с ней храбрятся, молодые
боятся ее панически. Все обращаются
к ней по имени отчеству. Она умная,
щедрая, непредсказуемая, иногда
истеричная. Может заявиться в три
часа ночи, всех перебудить. Ее выход
всегда похож на выход королевы.
Юный Леша, тот самый, доставшийся от
Виктюка, гениально предупреждает
возможные очаги раздражения и
предвосхищает желания: ("кофе
черный, без сахара, не горячий",
"потише музыку - она
раздражается"). Мне он признался,
что может угадать только сотую
часть пугачевских желаний: "А я
бы так хотел, чтобы ей было
лучше." Как и все кто с ней
работает, он перед ней преклоняется
и искренне не считает ее капризы
самодурством. На вопрос, что ее
больше всего раздражает, Леша
ответил "Тупость в людях".
Пугачева пообещала взять меня И
завтрашний концерт в город
Регенсбург в ста двадцати
километрах от Мюнхена. Когда наутро
я снова пришла к ней в отель, она
была веселой, оживленна и много
говорила по телефону - с Юдашкиным,
с Кристиной, с Пресняковым младшим,
с Киркоровым, с Борисом Красновым, с
внуком Никитой, с Достманом, опять с
Киркоровым... Кого-то с кем-то
мирила.
- А что делать? Они же как дети. Я их
всех старше. Крестная мама. И
вообще: зачем ссориться? Нас так
мало осталось.
Она не перестает удивлять меня
своим детским любопытством. По
дороге в Рененсбург она задает
вопросы:
- Интересно, кто первым придумал
свечи?
- Интересно, почему у немцев снег
такой белый?
- Интересно, что будет с
компьютерами в 2000 году?
- Ты из Питера? Питерских сразу
видно, сдержанные такие. Только
интересно, почему в Питере все
женщины носят вязаные шапки?
Она смотрит прямо в глаза, у нее
замечательное чувство юмора и
иногда у нее появляются интонации,
которые заставляют вспомнить
Раневскую. Зрителям, которые
заваливают ее цветами после
концерта, она говорит: "Вы несете
ко мне цветы прямо как к вечному
огню!" На вопрос, почему она
всегда носит браслеты и ожерелья,
отвечает: "Не могу без наручников
и ошейников". На вопрос, сколько
месяцев ее младшему внуку, пожимает
плечами: "А я знаю?" Распеваясь
перед концертом в бетонном
университетском зале, усмехается:
"Ну и голосок! Полет шмеля".
Зал заполнен до отказа. Послушать
Пугачеву пришли в основном русские.
Если встречаются немцы - то мужья
или жены русских. Юноша Леша привез
с собой около десяти черных
сценических платьев и одно белое
("никогда не знаешь, в чем ей
сегодня захочется выступать"), но
она поет в своем любимом коротком
платье-свитере. Перед выходом на
сцену она прошла мимо меня -
помолодевшая, подтянутая,
оживленная, стрельнула глазами,
пропела: "Помню я еще отличницей
была". Зрителей она подчиняет
мгновенно -за несколько минут. По
телевизору этого не понять.
Ее фантастическая сила ищет
применения - не только на сцене.
Отсюда ее сумасбродные
влюбленности, ее безумное и позднее
желание родить ребенка, ее
увлечения театром своего имени,
обувью своего имени, духами своего
имени. Отсюда ее оглушительный
разброс - она пишет стихи, она пишет
музыку, она рисует, она режиссирует.
На гостиничном столике у Пугачевой
лежит блокнот, в который она
записывает неожиданные мысли и
неожиданные рифмы типа
стиль-кадриль". Отсюда ее
стремление помогать: "Хотя
помогать нужно только тем, кто сам
потом сможет себе помочь".
Когда она начинает петь "Не
отрекаются, любя", седой мужчина
рядом со мной всхлипывает. Когда
она начинает петь "Позови меня с
собой", другой мужчина
вскакивает и танцует в проходе.
Когда она нахлобучивает красный
парик и начинает петь
"Арлекино", ревет от восторга
весь зал. В финале она ноет на бис
"Миллион алых роз" - и все
зрители, стоя, вопят
"Миллион-миллион-миллион..." Я,
конечно, понимаю, что они плачут и
смеются над собственным прошлым. Но
я понимаю также, что Пугачева
принадлежит настоящему.
1 октября 2000 года
автор сайта: Эрик
Нортон