8 апреля.
Привет, милый. Вот и я.
СНОВА!
Ах, как топ-директно начался день' Встал поздно - 11.40.
Сделал волновую гимнастику, пошел завтракать, там уже все в сборе. Шумный разговор, деловое предложение
(Карпенкофф, конечно) устроить сразу, здесь и теперь cocktail-party.
Я присоединился без страха и упрека. Пить с утра cocktails иногда необходимо. Не для L-гармонии, конечно, рипс нимада, а ПРОСТО ТАК, Переместились в наш про-стетский solarium: я, Карпенкофф, полковник, Агвидор, Бочвар, Витте, Андрей Романович и Наталья Бок.
Карпенкофф (о, эта извилистая дама) решила убить сразу двух клон-медведей:
1. посадить нас в замерзшую лужу нашей cocktail-невменяемости и воспарить над нами гнилою бабочкой.
2. нажраться как Чжу Ба Цзе и втянуть нас в оргию. Ну-ну, лошадиная О, давай с тобой тряхнем шейкера-ми, весело подумал я.
Она первой зашла за стойку, подпрыгнула и села на нее. Оделась госпожа Карпенкофф соответствующе: рискованно узкий комВ1Мезон из живородящего шелка, хрустальные туфли, белое ожерелье из сверхпроводников, левити-рующее вокруг ее нестарой шеи.
- Благородные ваны! - обратилась она ко всем. - Есть чистое предложение. Мы все, вершители проекта ГС-3, теперь, когда процесс плюс-директно перетек в фазу накопления, имеем полное L-право отдыхать не только бетонно, но и прозрачно. Я объявляю сегодняшний день ПЕРВЫМ ДНЕМ ПРОЗРАЧНОГО ОТДЫХА. Сейчас каждый из нас приготовит свой cocktail. Для того чтобы? Да! Выпить его со всеми вместе. А затем, рипс лаовай? Получить приз ВЫСШЕЙ ПРОЗРАЧНОСТИ за лучший напиток. Вы спросите - что это за приз? Справедливый вопрос, рипс, Проясню: ВЫСШАЯ ПРОЗРАЧНОСТЬ - исполнение любого желания победителя. Только одного, естественно. Согласны?
Все одобрительно задвигались.
- Тогда начнем, рипс уебох! Господин полковник, вы трясете первым.
- Я? - спросил полковник, расстегивая свой не очень чистый ошейник.
- Да, вы. И не спорьте с ех-амазонкой.
- Да нет, я не спорю. Просто я не большой любитель cocktails,...я пробирую чистые продукты. А из cocktails - только классику...да и то... - он М-убого почесался, - в основном один-единственный mix. Старый как...как...не знаю что.
- Трясите, не теряйте время, - подстегнула его Карпенкофф.
- Давай, Serge, не стесняйся, рипс байчи! - закричал Бочвар, уже успевший спиться и, как мне кажется, стереться с полковником. - Мы все хотим выпить!
- Ну, я вас разочарую, - засмеялся полковник и полез за стойку. - Чего ждать от нас, простых защитников нашей многострадальной Родины?
~ И чего же? - поинтересовался Агвидор, закуривая. - Водки с русской кровью?
- Если с моей - пожалуйста, - полковник неловко открыл шейкер.
- Бьюсь об заклад - это SHADY LADY, - заметила Бок (невзрачная лао бай син с нерусским носом).
- Я слышал ВВС пьет исключительно ROB ROY, - зевнул Романович (V-сбалансированный шагуа).
- Не смущайте меня, господа, - полковник ливанул виски, лимонного сока, добавил gomme syrop, вставил в мультишейкер и из стойки выросли восемь стаканов с желтым содержимым.
- WHISKY SOUR, господа! - засмеялся он. - Вы этого хотели от старого сапога'?
- Мой дедушка любил этот сяоши, - взял первым стакан Агвидор.
- Топ-директ, - пригубила Карпенкофф. - Напиток для одиноких мужчин, пробирующих раз в месяц АЭ-POSEX и предпочитающих книги голо-пузырям. Prosit, Hen- Witte!
- Атост? - спросил Витте. - Нельзя же пить просто так.
- Правильно! - потянул носом и харкнул на пол Бочвар. - Мы не якуты, чтобы пить молча! Тост, полковник!
- Ну, -- усмехнулся, старея, полковник, - давайте вот что. Давайте выпьем за Восточную Сибирь. Здесь еще говорят по-русски. Хотя в Иркутске и даже в Бодайбо уже китайцы. За север Восточной Сибири.
- Я не против, - пробормотал Агвидор. - Хотя не понимаю какое вам дело до Бодайбо. Ну, Бодайбо и Бодайбо. И Бодайбо с ним со всем.
- Мне плевать на ваше непонимание, ~ выпил полковник. - Мои дети не знают слова собака.
- Собака - не русское слово, - вставил я. Полковник тоскливо покосился на меня.
- Зато дурак - русское, - заметила Карпенкофф, подходя к Агвидору и беря его в поле.
Агвидор тут же зло и сине вывернулся.
- Ну, господин наиглавнейший термодинамик' - засмеялась она, пуская оранжево-желтые радуги - Мы здесь все друзья, не будьте фынцыхуа. Хушо бадао уместно нести на службе. Мы же мягко и прозрачно отдыхаем, nicht wahr, Witte?
- Я уже выпил! - засмеялся Витте, показывая пустой стакан. - Не понимаю о чем вы спорите?
- Мы не спорим, - усмехнулся полковник. - Мы просто выпили за русскую Сибирь.
- Okay! -- подпрыгнул Бочвар. - Тогда следующий mix за мной!
- Я не против, - Карпенкофф выбросила лед из стакана на пол и раздавила хрустальным каблуком.
- Я сделаю такое, что вы все запоете арию горбатой Хэ из оперы "Шелковый путь"!
- Тьфу! - выплюнул лимонную косточку полковник. - Хоть сегодня можно обойтись без китайщины?!
- Молчу, молчу, Serge! - загремел льдом Бочвар - Итак! Говорю вслух, чтобы все знали и пробировали до гробового стука: одна унция любой водки, одна унция любою джина, одна унция любого виски, одна унция любого коньяка, одна унция любой текилы, одна унция любой граппы, одна унция любого...да...кальвадоса здесь нет. Ну и ладно. Please!
Возникли стаканы с жидкостью цвета вчерашнего чая.
- А лед? - спросила наивная Бок. Ни в коем случае! - подал ей стакан Бочвар. - Лед все унифицирует. Как ваш BIOS-120-K.
- За что? -- Карпенкофф поднесла стакан к глазам.
- Подождите! Он не сказал, как это называется! - завопил ^.ж^ захмелевший Романович.
- Я бы назвал это УДАР ПО ПЕЧЕНИ №1, - предложил Агвидор.
- Господин Бочвар, не нарушайте традиции и нашей L-гармонии, - предупредила Карпенкофф. - Называйте, называйте, называйте.
- Ну...название... - Бочвор почесал надбровия, - Давайте назовем это... ЖИДКИЙ ПАМЯТНИК ПРОЕКТУ ГС-3.
- Вполне лин жэнь маньи-ди, - одобрил я.
- А что будет твердым памятником проекту? - осторожно спросила Бок.
- Солдатский кал на белом снегу! - хохотнул Бочвар.
- Твердый памятник ГС-3 - двадцать кило голубого сала, ради которых мы собрались здесь, - с тупой серьезностью проговорил полковник. - Двадцать кило ждет от нас наша измученная страна.
- Двадцать кило вы никогда не дождетесь, - замегил Агвидор, играя свободной рукой с ворсинками живородящих обоев. - Шестнадцать - в лучшем случае.
- Почему - вы, а не - мы? - тупо спросил его полковник.
- Stop it, рипс пиньфади тудин! - подпрыгнула и коснулась плавающего потолка Карпенкофф. - Если кто еще раз заговорит о проекте - я сделаю ему малый тип-тирип по трэйсу! Мы пьем ЖИДКИЙ ПАМЯТНИК! Кстати, а где музыка?
- Да, да, - вспомнил Витте. - Где музыка?
- Где музыка? - заревел Бочвар.
- Музыка! Музыка! - требовал Романович.
- Я хочу45-МООТ! 45-МООТ! - прыгала, расплескивая ПАМЯТНИК, Карпенкофф.
- Марта, только не ГЕРО-ТЕХНО! - завизжал Боч-вар. - Я тер на это в десятилетнем возрасте!
- Тогда BEATREX! И ничего другого для начала! Сегодня я сосу и направляю, рипс нимада!
- Слово дамы! Бэнхуй! - ввернул полковник. Бочвар сочно плюнул в потолок, и вскоре мы уже терлись спинами, прихлебывая чудовищный ПАМЯТНИК, под "GNOY AND SOPLY". Карпенкофф пробовала подмахивать полем, но у нее получалось не в волне.
Когда через 19 минут это убожество закончилось, Бочвар подтолкнул Витте к стойке:
- Гюнтер, не стройте из себя Гитлера-45! Machen das fertig!
Витте долго и нудно гремел бутылками и предложил нам слоистую мечту русского немца середины века. СН1 СН1: 1 vodka
1 blue Curacao
1 березовый сок
2 coconut cream 1 Kahlua
1 ложка овечьих сливок
1 Aventinos (оччччччччень темное пиво)
плюс фиолетовый (??) лазер
Мы пили с трудом и молча. Витте радостно подмигивал. Дверь хлюпнула и вошел Фань Фэй. Его приветствовали облегченным визгом.
- Так! Все уже пьяные! - с шанхайской прямолинейностью замегил он.
- Фань, ваша очередь! - поцеловала его голое плечо Карпенкофф.
Он понял все сразу и смело взялся за шейкер:
5 томатный сок
3 spiritus vini
2 красные муравьи
1 salty ice
1 стручок красного перца
Это сильно, рипс бэйцаньди. Как и все, чею бы в наше спазматическое время ни касалась рука китайца. Все теперь работает на них, как в XX веке на американцев, в XIX на французов, в XVI II на англичан, в XVII на немцев, в XVI на итальянцев, а XV на русских, в XIV на испанцев и в I (кажется) на евреев. Говорю без тени зависти. Хотя и не без раздражения.
Всем настолько понравилось, что забыли спросить название. Я бы назвал CHINA XXI. Ты не против, сморкач?
- А вот теперь - 45-МООТ! И готовится Борис Гло-rep! - захрустела красными муравьями Карпенкофф. Как бы не так, фынцыхуа:
- Марта, я трясу только после вас.
Я не раскрашу носорога. А ее выставлю на желание, как дважды два. Мы все уже были немного в футляре, оставалось принять еще 2-3 дозы, чтобы съехать в печь. Карпенкофф, как опытная апсара, почувствовала во мне конкурента, но давить не стала - рявкнул ее любимый 45-МООТ. Она согнулась и просунула мне руку между своих плотных шелковых ног. Делать нечего, я ответно наклонился, и наши руки встретились прямо под моей простатой. Мы отМООТили с ней три круга.
Чистый Космос, неужели так танцевали наши родители?! На Карпенкофф было страшно смотреть - физиономия ее после третьего круга была похожа на лицо несчастного Толстого-4, только вместо слез во все стороны летели солидные капли пота.
Одна из них попала в глаз(!) Агвидору(!!). Ругаясь, он схватил со стойки пирамиду минеральной и вылил себе налицо.
- Ну, не стоит так откровенно брезговать моими естественными отправлениями! - Карпенкофф отпустила мою руку и, задыхаясь, легла на пол. - Ой! Я сейчас приобрету}
- У вас пот едкий, как моча репликанта, - Агвидор вытер лицо салфеткой. - Ведите себя прилично, рипс нимада.
- Не в бровь, а в глаз, Была такая русская поговорка? - спросил Романович.
~ Была и другая,-заметил я. -Чужой пот картины мира не застит.
- Не понимаю, - улыбался Фань Фэй. - Это старрус?
- Правда, а что это значит, Глогер? - спросила Бок.
- Это значит, что следующим трясет Агвидор Харитон. Все зааплодировали. Агвидор угрожающе встал с тумбы:
- Сейчас я вам тряхну. Мало не покажется.
- Только без няо! - предупредила Карпенкофф. - И первым пьете вы!
Агвидор взял в левую руку бутылку дубового аквавита, в правую куб "Кати Бобринской" и подмигнул мне.
Энергия направленного взрыва разнесла полутонную дверь, ворвалась внутрь бункера.
- Круши их, братья! - закричал Иван, выдергивая обрез из-за пояса и первым бросаясь вперед.
Шестеро смельчаков кинулись за ним.
Внутри бункера было дымно, но не темно: взрыв не повредил проводку. Из тамбура вглубь вел коридор. В конце его показалась охрана - трое бедожетонников. Сергей, Мустафа и Карпо метнули гранаты.
- Ложись' - скомандовал Иван, и братья кинулись на пол.
Три взрыва слились в один. Осколки впились в бетонные стены, куски тел полетели по коридору
- Вперед! - вскочил Иван. - Не дадим им продыху! Они побежали по коридору Вглубине бункера раздался сигнал тревоги. Солдаты стали выскакивать в холл из столовой, где только что начался обед. Братья встретили их шквальным огнем из обрезов. Дым от самодельного пороха заволок холл.
Солдаты падали, живые пытались прорваться к оружейной. Но снова полетели три гранаты и через пять минут со взводом беложетонников было покончено. Мустафа и Николай закололи раненых, Иван смахнул со своего обветренного лица каплю чужой крови:
- Ищите'
Семеро двинулись по бункеру, заглядывая в блоки и добивая персонал. Остановились возле водяной двери. Сквозь неподвижный пласт воды светилась желтая надпись SOLARIUM.
- Это что, Иван? - непонимающе спросил Карпо.
- Это... блядские обморачивания, - Иван сунул дуло обреза в дверь, вода послушно расступилась. Он шагнул сквозь воду и оказался в баре. Оглушительно ревела музыка, стены и потолок шевелились, как живые, переливаясь всеми цветами радуги, небольшая группа ярко одетых людей танцевала посередине. Худой человек в красном костюме что-то делал за стойкой бара. Вслед за Иваном вошли Сергей и Коля Маленький.
- О! Рипс, наши храбрые шаоняни с охоты вернулись! -- закричал один из танцующих. - Кого убили, рипс пеньтань?
- Сяочжу! Они убили сяочжу! - завизжала женщина в переливающемся костюме, подпрыгивая и делая сложные движения.
- Присоединяйтесь, сержанты! - закричал человек с полуметаллическим лицом.
Стоящий за стойкой молча смотрел на вошедших. Вдруг он сделал движение рукой и музыка стихла.
- What's the fuck?! Агвидор, я убью вас, рипс! - завизжала женщина, хватая пальцами воздух.
- Агвидор, вы рискуете L-гармонией! - бессильно опустился на пол человек с потным лицом и серебрящимися волосами.
- Кто это? - спросил стоящий за стойкой. Смех и выкрики смолкли, танцевавшие замерли и смотрели на вошедших,
- У, бляди мелкие! - с ненавистью проговорил Иван и выстрелил в человека за стойкой.
Сергей и Коля Маленький открыли огонь. Раздались визг и крики умирающих.
Не всех, не всех! - крикнул Иван, перезаряжая обрез.
Стрельба прекратилась.
Среди убитых и тяжело раненых лежал, обхватив лысую голову руками, худой как палка, человек.
Всех кончить, а этого оставить! - скомандовал Иван и вышел сквозь булькнувшую дверь в коридор.
Вскоре в бункере не осталось ни одного живого, кроме худого человека.
- Как твое имя? - спросил Иван худого.
- Борис Глогер, - ответил худой.
Лицо его было узким, загорелая кожа обтягивала кости черепа. На висках под кожей виднелись металлические пластины сложной формы.
- Где то, ради чего вы здесь? - спросил Иван.
- В инкубаторе.
- Где инкубатор?
- Блок № 9.
- Где блок № 9?
- Возле аппаратной.
-- Где аппаратная, сухая кишка?! - заскрежетал зубами Иван.
- Я покажу..я все покажу вам, - вздрогнул худой, опуская зеленые ресницы.
Они пошли по коридору и остановились возле белой двери с изображением овечьей головы,
- Почему овца? - спросил Иван. -- Здесь что, овец растят?
- Это эмблема РОСГЕНИНЖа.
- Открывай!
Худой сунул свой палец в отверстие. Дверь поехала в сторону, в блоке загорелся свет. Худой подошел к инкубатору открыл. В ярко освещенном теплом и тесном пространстве лежали в позе зародышей семь тел,
- Они? - спросил Иван,
- Да. Это все семь объектов.
Иван посмотрел на лежащих. Они были разные по росту и по формам, На шеях у всех торчали желтые полоски с именами. Под кожей у каждого то здесь то там виднелись
отложения голубого сала. Сало светилось нежно-голубым, ни на что не похожим светом,
- Федор! - позвал Иван
Федор подошел, расстегнул тулуп и вытянул из-за пояса холщовый мешок. Иван достал из валенка финку с наборной рукояткой, обтер шарфом и воткнул в спину Достоевского-2.
Помочь, Ваня? - спросил Николай.
Режь у других, -засопел Иван. вырезая из спины кусок голубого сала.
Николай достал свой нож и вонзил его в поясницу Тол-стого-4. Иван, тем временем, осторожно вынул из спины Достоевского-2 солидный кусок и положил в мешок.
- Чего рты раззявили? - оглянулся он на остальных братьев. - Режьте, режьте!
Николай вырезал, поднес к лицу Сало осветило его прыщеватое, покрытое шрамами лицо.
- Надо же! - улыбнулся он, обнажая гнилые зубы. Коля Маленький подошел, понюхал:
- Вроде грибами пахнет... Николай тоже понюхал:
- Не. Не грибами. Молоком.
- Молоком? - засмеялся Коля Маленький. - Когда ты его видал?
- Хорош гулять! - Иван сунул в мешок другой кусок. Братья склонились над телами. Некоторое время работали молча.
- Все вроде... - Иван уложил в мешок последний кусок. - Федор, ты понесешь.
Высокий широкоплечий Федор взвалил мешок на спину:
- Не шибко тяжкий.
- Идите наверх, ждите меня, - приказал Иван. Братья вышли.
Иван проводил их взглядом, повернулся к стоящему в углу худому:
- Борис Глогер! Поди сюда!
Худой подошел. Иван вынул из-за пазухи висящий на шее диктофон, нажал клавишу:
- Что такое голубое сало?
Глогер посмотрел на свои тонкие пальцы:
- Это...вещество LW-типа.
- Говори по-русски. Что за LW-тип?
- Это сверхизолятор.
- Что такое сверхизолятор?
-Вещество, энтропия которого всегда равна нулю. Температура его всегда постоянна и равна температуре тела донора.
- Где оно используется?
- Пока нигде.
- Тогда зачем оно понадобилось?
- Это в плюс-позите трудно обосновать...
- Не тяни муде, у меня мало времени! Говори быстро, по-русски и по делу!
- Ну, рипс,...Чистый Космос...Это вещество было получено случайно при пробной реконструкции скрипто-ров...то-ecTb - тех, кто записывал свои фантазии на бумаге.
- Писателей, да?
-- Да...их так раньше называли.
- И что?
- И...это вещество... то-есть... рипс... существование сверхизоляторов породило четвертый закон термодинамики.
- И что это за четвертый закон?
- В веществах LW-типа энтропия постоянна и не зависит от изменения температуры окружающей среды. И формула...но...я вообще-то человек далекий от точных наук...так что я не в плюс-директе...
- Кто ты по профессии?
- Биофилолог. Специализация - логостимул.
- А технари где ваши?
- Вы их убили.
- И ты не знаешь, для чего нужно голубое сало?
- Есть проект МИНОБО. Я не знаю подробностей...но, цзюй во каньлай...они делают реактор на Луне, реактор постоянной энергии. Он строится в виде пирамиды... пирамиды из сверхпроводников 5-го поколения и голубого сала...слоями...слоями...и он позволит решить в плюс-директе проблему вечной энергии.
- Реактор? И это все?
- Как - все?
- Ну, это голубое сало используется только в этом реакторе?
- Пока -- да.
- А другое применение? Военное, например? Оружие из него нельзя сделать? Бомбы какие-нибудь?
- Я не знаю.. по-моему об этом не было разговоров...оружия из него делать не собирались.
~ А яд какой-нибудь? Или орудия уничтожения?
~ Нет. Оно не ядовито. Просто у него не совсем обычная атомная структура.
Иван угрюмо почесал седой висок:
-- Оно хоть горит?
- Нет, нет. Его можно резать, расчленять на молекулы, но эти молекулы всегда будут выключены из процесса энергообмена.
- На хуй тогда я жизнью рисковал? - спросил Иван, выключая диктофон.
- Я...не понял, - Глогер тронул кончиками пальцев свои большие розовые губы.
- Я тоже ничего не понял! ~ Иван с горечью вздохнул, вытянул из-за спины обрез, достал патрон, вставил в казенник. - Скажи, скелет, ты послал бы своего брата на смерть ради какого-то малопонятного голубого сала?
Глогер посмотрел на окровавленные тела в инкубаторе:
-Нет.
- Я тоже, - Иван выстрелил Глогеру в лоб. Мозг Глогера брызнул на щит с предупредительной инструкцией. Височная пластина покатилась по мягкому полу.
Назад возвращались затемно. Допотопный снегоход, собранный еще в СССР, замаскированный сверху елками, вез семерых на северо-восток. Карпо сидел за рычагами. Мустафа, зажав между колен соленый олений окорок, ловко срезал длинные полосы темного мяса и раздавал сидящим в тесном салоне.
- Вернемся - вызову Ванюту на разговор, - вяло жевал солонину Иван. - Мы что ему - мыши полевые?
- Может, ты не понял чего? - спросил Николай.
- Я книг прочел больше, чем все вы. Он нас посылал за новым оружием, так?
-Так.
- А это что? - Иван пнул валенком мешок с голубым салом.
- А вдруг это и есть оружие? - спросил Коля Маленький. - Вишь, как светится!
- Это топливо для какого-то реактора на Луне, - угрюмо пробормотал Иван,
- А неблядское оружие? - поковырял в зубах Федор. - Где же оно?
- В пизде, - Иван поднял ворот полушубка, привалился в угол салона и тут же заснул.
~ Да, - почесался Сергей. - Надо было блядское оружие брать, коли неблядского нет. Видали их автоматы? Называются "Циклоп".
- Страшно слышать тебя, брат Сергей, - покачал головой Николай. - Ты всерьез испоганиться захотел? В руки блядское взять? Завет нарушить?
- Брат Николай-, не хочу я поганиться. Вторую зиму на оленине, да на кедраче доходим. Мы ж сегодня весь НЗ просадили, в бункере в этом. Из чего оленей бить будем, из пальца? Селитру-то раньше мая все одно не наковыряешь. Опять червей есть, как в прошлую весну?
- Не напоминай про червей, брат, - засопел Федор. ~-Лучше на черемше доходить, чем червяков глотать.
- Аооо! - зевнул Коля Маленький. - Как я живой остался - непонятно. Слава Земле, навели нас вовремя: бля-
довня жрать села. А то б разнесли они нас из своих циклопов. Приеду - оближу брату Ванюте ноги.
- Это не Ванюта наводил, а брат Алекс.
-Он?
- Он, а кто ж еще сквозь твердое видит?
- Светлая голова, дай Земля ему силы.
- Сколько проехали, Карпо?
- Спи, брат, - пробасил из кабины Карпо. - Назад против ветру валтузим! Вишь, пороша повалила.
- Хорошо - следы заметет...
К горе приехали только на рассвете. Белое северное солнце ненадолго показалось из-за неровного белого горизонта, Освещенная им гора могуче выступала над невысокими сопками. Широкое основание ее поросло кедрачем и лиственницами, круглая вершина сияла девственным снегом-
Когда подъехали к укрывищу, уставший, осунувшийся лицом Карпо заглушил мотор:
-Доползли, слава Земле. Подъем! Спящие в салоне братья зашевелились:
- Ой, Мать Сыра Земля, неужли дома?
- Карпо, сердешный, довез как в люльке...
- Ну, братья, а мне опять лето грезилось. Будто все за медвежьей ягодой идем, а брат Марко славицы поет...
- К трапезе опоздали, как пить дать...
Все вылезли из снегохода. Федор захватил мешок с голубым салом, которое на солнце так же светило сквозь холстину, как и в темноте. Этот необычный и неземной свет заставил братьев смолкнуть.
-Да...-высморкался на снег Иван.-А может и не зря мы подставлялись. Чудная вещь. Сгодится ли?
- Не сумлевайся, брат Иван, - поежился Николай. -- Еще сам себе спасибо скажешь.
~ Хорошо бы! -- крякнул Иван и, скрипя снегом, пошел в гору
Братья двинулись за ним. Подъем был долгий. За сутки навалило снега и тропу местами совсем замело. Иван шел, прокладывая дорогу. Когда дошли до ворот заброшенной шахты, он снял ушанку и вытер ею покрасневшее, потное лицо:
- Фупс...отдышитесь.
Вокруг из-под снега торчал ржавый металл - куски оборудования, рельсы, мятые вагонетки. Братья присели кто где и тихо сидели, приходя в себя, Лица их посерьезнели, они не смотрели друг на друга. Невысокое солнце холодно освещало их грубые лица. Сидели долго. Наконец Иван вздохнул и тихо произнес:
- Ну, войдемте, братья.
Все встали и вошли в полусгнившие, распахнутые ворота шахты. Здесь было сумрачно; ржавые, еле различимые рельсы вели в темноту Братья пошли по ним и шагов через двести оказались возле лифтов, Иван пошарил рукой в темноте, вытащил палку с пропитанной соляркой тряпкой, клацнул кресалом. Тряпка нехотя загорелась. Иван оттянул раздвижную дверь лифта:
- Брат Федор, ступай первым.
Федор встал на порог кабины, глянул вниз. В лифте не было пола. Вместо него виднелись несколько привязанных к швеллерам канатов. Федор кинул вниз мешок с голубым салом. Мешок быстро упал. Сверху было видно, как он лежит, скупо освещая голубым выработанную широкую штольню.
Федор схватился за канат и съехал вниз. За ним стали спускаться остальные. Иван запер дверь лифта на болт и съехал последним. Все семеро на секунду замерли возле каната, затем сняли шапки, опустились на колени и шесть раз поцеловали твердый пол штольни. Иван взял мешок, забросил на спину и двинулся вперед ~ к слабо горящим в темноте огонькам.
Штольня была широкой, со следами стальных зубьев на стенах, с обрывками кабелей и ржавым хламом, валяющимся где попало. Огни приблизились и вскоре осветили
конец штольни. Здесь слышались голоса и двигались человеческие фигуры.
- Слава Земле! - окликнули братьев.
- Земле слава! - ответил за всех Иван.
Пришедших молча обступили одетые в лохмотья бородатые люди и так же молча стали по три раза целоваться с каждым.
- Хорошо ли все, брат Иван? - спросил рыжебородый, широкоплечий человек Ивана.
- Слава Земле, брат Марко, все хорошо, - ответил Иван, опуская мешок на земляной пол. - Вот, ради чего животы надрывали.
Все посмотрели на светящийся мешок.
- Не уразумею - что это? - спросил Марко.
- Голубое сало.
- Позволь нам посмотреть, - попросил Марко.
- Не могу, брат Марко.
- Понимаю тебя, брат Иван, - почесал бороду Марко.
- Где брат Ванюта? - спросил Иван.
- В Малой пещере.
- Вы потрапезничали?
-- Только что, брат Иван. Вам оставлено.
- Ну и слава Земле-
- Земле слава, - Марко шагнул в сторону, уступая дорогу Ивану
Иван вошел в узкий проход. Пришедшие братья двинулись за ним.
- Я сам снесу, - остановил он их. - Ступайте трапезничать.
Братья нехотя отстали.
Иван не долго шел по темному проходу - справа показалась полоса желтого света. Иван нащупал рукой полуприкрытую дверь, постучал.
- Входи, брат! - раздалось за дверью.
Иван вошел в тесную пещеру По углам горели несколько фитилей в банках с соляркой. Посередине на куче тряпья лежал, закрыв глаза, Ванюта; возле него стояла боль-
шая жаровня с углями. Поодаль сидели Митко с Николой и шили оленьи шкуры.
- Здравствуй, брат Ванюта, - проговорил Иван. - Здравствуй, брат Митко, здравствуй, брат Никола.
Митко и Никола поднялись и целованием приветствовали Ивана. Ванюта по-прежнему лежал с закрытыми глазами. Митко и Никола неотрывно смотрели на светящийся мешок.
Иван присел рядом с Ванютой и трижды поцеловал его грязные щеки. Ванюта открыл глаза.
- Живой, брат, - сказал он.
- Слава Земле, все живы, - тихо проговорил Иван. Ванюта посмотрел на мешок, улыбнулся:
- Не помог им блядский бог'
- Не помог.
- А нам помогла Мать Сыра Земля?
- Помогла, помогла, брат Ванюта. Помогла блядей сокрушить. Помогла взять то, что надо.
- Говорил ты с блядями?
-- Говорил, брат Ванюта, - Иван снял с шеи диктофон и положил на грудь Ванюте.
- Что ты понял из этого разговора?
-- Ничего не понял, брат Ванюта.
~ Ну и славно, брат Иван. Ты ступай теперь.
Иван помолчал и произнес:
- Брат Ванюта. Скажи, зачем нам сподобилось это голубое сало?
- Про то, брат Иван, не дано пока ведать ни мне, ни тебе. Потерпи. Откроются тайны великие. Спасибо тебе за все от всего братства. Ступай.
Иван вышел.
Ванюта заглянул в мешок, достал кусок голубого сала, поднес клицу и долго рассматривал. Митко и Никола, онемев смотрели на сало.
- Слава тебе, Земля Теплая, - Ванюта убрал сало в мешок, встал и скомандовал: - Отворите.
Митко и Никола сдвинули в сторону кучу тряпья. Под ней оказался стальной люк. Они откинули крышку люка.
Из отверстия хлынул поток электрического света. Вниз вела сварная металлическая лестница.
Ванюта взял мешок в левую руку и полез вниз, цепляясь правой за прутья. Люк над ним тут же закрыли.
Внизу было теплее и светлее, чем наверху Пространство выработанной штольни освещали десятки электрических светильников, каменистый пол был чисто подметен, нигде не было мусора или остатков шахтерского оборудования. Две электрические отопительные системы со слабым гудением подавали в штольню теплый воздух. Из штольни вглубь горы уходили четыре прохода. Они были так же хорошо освещены. В проходах виднелись ответвления. То здесь то там появлялись люди в коричневых балахонах, неспешно следующие по своим делам-
Едва ноги Ванюты коснулись чистого пола, к нему подошли двое в балахонах с топорами на поясах.
- Слава Земле, - проговорил Ванюта.
- Земле слава, - ответили стражи.
- Я к отцу Зигону, - Ванюта поудобнее перехватил мешок.
Один из стражей слабо и прерывисто свистнул. Из среднего прохода показался человек в балахоне, подошел.
- Проводи его к отцу Зигону, - приказал страж. Человек повернулся и зашагал прочь, Ванюта тронулся следом. Проводник повел его по быстро сужающемуся проходу Вскоре им пришлось двигаться боком, пробираясь сквозь неровную каменную щель. Наконец щель раздалась, Ванюта и проводник оказались в большой пещере. Из каменистой стены выступала белая дверь с латунной ручкой. В двери виднелась совсем маленькая дверца. Проводник открыл ее, вложил свои узкие губы в проем и тихо произнес:
- Брат Ванюта.
- Очень хорошо, - слабо раздался за дверью спокойный голос. - Впусти.
Дверь отперли изнутри и Ванюта вошел в трехкомнатную квартиру, обставленную простой деревянной мебелью.
Проводник остался за дверью, в прихожей перед Ванютой стоял слуга отца Зигона - Ашот.
- Иди, иди сюда, - раздалось из гостиной. С мешком в руке Ванюта прошел в гостиную - большую, белую, с книжными стеллажами по стенам, с хрустальной люстрой в стиле модерн, с подушками из оленьей кожи вместо стульев. Посередине гостиной на желтом сосновом полу идеальным конусом была насыпана тщательно просеянная земля. Отец Зигон стоял перед землей на коленях, шепча что-то и прикрыв глаза. Ванюта сразу тоже опустился на колени, склонил голову
- Встань, - приказал отец Зигон, легко вставая. Он был худой, невысокого роста, с умным живым лицом, обрамленным аккуратно подстриженной бйродой. Коричневая тройка идеально сидела на нем, высокий воротничок белой рубашки стягивал черный шелковый платок с кристаллом горного хрусталя.
Ванюта не успел подняться с колен, как быстрые руки отца Зигона выхватили у него мешок с голубым салом, и через секунду отец уже вынимал из мешка, рассматривал и клал на пол светящиеся голубые куски.
- Погаси свет, - приказал он слуге.
Гостиная погрузилась в полумрак. Куски сала, появляющиеся из мешка и ложащиеся на пол один к одному постепенно освещали гостиную голубым. Отец Зигон выложил все куски, кинул мешок в сторону и опустился рядом на подушку Всего кусков оказалось двенадцать. Ванюта стоял, сложив руки на животе. Отец Зигон долго смотрел на голубое сало, затем с тяжелым вздохом опустил лицо в ладони:
- Когда ты последний раз плакал? Ванюта задумался:
- Я...в декабре, отец Зигон.
- А почему ты плакал?
-- Мне приснился лес, отец Зигон.
- Лес? И почему же ты плакал?
-- Он был очень красивый.
- А смеялся когда ты в последний раз? Сильно смеялся^
- Когда отца Марона хоронили-
- Ну, мы тогда все смеялись. Погребение - веселая вещь. А сам по себе?
- Сам по себе я ...не смеялся, отец Зигон. Отец Зигон понимающе кивнул и надолго замолчал, спрятав лицо в ладони Прошел час с лишним. Ноги стоящего Ванюты затекли и онемели, колени стали подгибаться.
Вдруг отец Зигон поднял свое лицо:
- Подойди.
С трудом переставляя ноги, Ванюта подошел. Отец Зигон схватил его за ноги и рванул на себя. Ванюта рухнул навзничь, гулко ударившись головой о паркет. Отец Зигон встал, зачерпнул горсть земли и с силой бросил Ванюте в глаза. Ванюта со стоном прижал руки к лицу.
- Было два человека, - тихо, но внятно заговорил отец Зигон, убирая руки в карманы и медленно прохаживаясь по гостиной. - Всего два. Один был выше среднего роста. Другой тоже не маленький - каждый раз притолоке кланялся. Первого звали Земеля, второго - Сол. У Земели судьба была тяжелая. Даже - страшная. Родился в обеспеченной интеллигентной семье, окончил среднюю школу, поступил в лесотехнический институт, женился на четвертом курсе. А на пятом - подучил Сола трогать чужие книги. Не читать - а именно трогать. Любой ценой пробраться в чужую квартиру - и трогать, трогать, трогать книги. Сказал, что это помогает при туберкулезе легких. А Сол - человек доверчивый и впечатлительный - поверил. И трогал чужие книги всю свою долгую жизнь - до семидесяти восьми лет. Трогал всегда правой рукой. Поэтому, когда его перед казнью дактилоскопировали, с правой руки отпечатков пальцев снять не удалось - кожа стерлась о книги. А с левой все было в полном порядке. Поэтому именно ее сначала высушили в горячем песке, а потом залили вареным сахаром. Вон она. В книжном шкафу. Между Бабелем и Борхесом. Я же давал тебе лизать ее, мерзавец. Забыл? Нет, свинья. Такое не забывается...
Он помолчал, словно вслушиваясь в слабые стоны Ва-нюты, потом кивнул стоящему в дверях Ашоту:
- Убери этого слизняка.
Ашот схватил Ванюту за шиворот и поволок к двери.
- Отец Зигон... Там еще диктофон... - простонал Ва-нюта, шаря у себя на груди.
Диктофон упал на пол. Ашот выволок Ванюту за дверь квартиры и захлопнул ее. Слышно было, как Ванюту поволокли по каменному полу прохода.
Зигон поднял диктофон, сунул в карман пиджака.
- Отец Зигон, подавать полдник? - спросил вернувшийся Ашот.
- А что сегодня? - рассеянно спросил Зигон.
- Овсяный кисель с постным маслом и клюквенный морс.
- Нет...Потом... - Зигон осмотрелся, ища что-то. - Где чемодан?
- Какой? - осторожно спросил Ашот.
- Тот самый, - Зигон угрюмо посмотрел на Ашота. Ашот вышел и вернулся с небольшим старым чемоданом из свиной кожи. Зигон открыл чемодан, сложил в него голубое сало. В гостиной сразу стало темно. Зигон вышел с чемоданом в руке, прошел в свой кабинет и запер дверь на ключ.
Кабинет был небольшой, но уютный: обитые зеленым сукном стены, мягкая мебель, стол красного дерева. Зигон подошел к столу, вставил ключ в бронзовые часы без стрелок, повернул. Затрещала пружина, послышалось гудение, и стол отъехал в сторону, открывая проход вниз. Зигон шагнул туда и стал спускаться по деревянной винтовой лестнице. Спуск был недолгим - лестница вела в большой полутемный зал с мраморным полом и мраморными стенами. В зале стояли десять мраморных столов, за которыми сидели лысые люди в черных костюмах. На столах горели зеленые лампы. На стене висел подсвеченный зеленым светом герб из горного хрусталя, яшмы и гранита: человек, совокупляющийся с землей.
- А! Господин Зигон! ~ воскликнул один из сидящих. - Ну, наконец-то! Мы ждем вас с утра! Господа! Сидящие встали и сдержанно склонили лысые головы.
- Как хорошо, что вы пришли! Вы не представляете - как это хорошо! - человек подбежал к Зигону и с силой сжал ему руку - Андреев! Скажите сразу - все нормально, или нет? Только - да, или ~ нет! Два слова!
- Да, - произнес Зигон.
Андреев в восторге закрыл глаза и потряс маленькой головой:
- Великолепно... Господа! Господа! Все получилось! Поприветствуем же бесстрашного и решительного господина Зигона!
Лысые зааплодировали. Андреев нажал ногой на мраморную педаль, и у фронтальной стены зала, прямо под гербом, из пола выдвинулась мраморная трибуна.
- Просим вас, господин Зигон! С чемоданом в руке Зигон прошел на трибуну и встал, прижав чемодан к груди. В зале наступила полная тишина.
- Мне трудно говорить, господа, - заговорил Зигон. - Трудно как человеку, трудно как члену нашего ордена. В этом чемодане находится то, ради чего мы ...мы... нет...
Он замолчал, бледнея. Голова его стала мелко вздрагивать, по лицу прошла судорога, побелевшие руки вцепились в чемодан. Зигон шумно выдохнул, набрал в легкие воздуха и вдруг запел низким, замечательного тембра басом:
- Нееет! Нет! Нееееет! Неет! Неееееееееет! Нет! Нет! Нееет! Нееееет! Нет! Нееееееееееееееееееееет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нееет! Нет! Нееееееееееееееееееееееееееееееееее-ееееет! Нет! Нет! Неееет! Нееет! Неееет! Нееееееееееееееет! Нет! Нет! Нет! Неееет! Нет! Нееет! Нет! Нет! Нееееет! Неее-ееееееееееееет! Нееееееет! Нет! Нет! Нет! Неееееееет! Неее-ееееееееет! Нет! Нет! Неееееет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Неееееет! Нет! Нет! Нееееееееет! Нееееет! Нет! Нет!
Его слушали затаив дыхание. Лицо Зигона покраснело от напряжения, пот выступил на лбу и крупными каплями
закапал на потертую кожу чемодана. Он пел с невероятным воодушевлением, сочный бас его заполнял гулкое пространство зала. Прошел час, Потом второй. Лицо Зигона стало бледнеть, пот, лившийся градом, высох, голос стал слабеть, в нем появились первые признаки хрипа. Прошел еще час. Лицо Зигона посерело, под глазами обозначились синие круги, бесцветные губы раскрывались и изо рта исторгался уже не раскатистый бас, а глухой клокочущий клекот. Прошел еще один час, затем еще и еще один. Зигон стоял на трибуне с окаменевшим лицом серо-зеленого цвета, глаза его закатились, белки сверкали в полумраке. Рот его открывался как бы сам, отдельно от тела, изо рта вылетали странные нечеловеческие звуки. Они звучали долго, очень долго - мраморная минутная стрелка еще три раза описала круг. Наконец из раскрывающегося рта Зигона не вылетело ни звука. Пошатываясь, Андреев подошел к своему столу, выдвинул ящик, достал золотой пистолет с мраморной рукояткой, тщательно прицелился и выстрелил.
Мраморная пуля попала Зигону в рот. Он дернулся и, не закрывая рта, рухнул.
- Садитесь, господа, - опустил пистолет Андреев, и все с облегчением опустились на мраморные, с подушками зеленого бархата, стулья.
Андреев убрал пистолет в стол, подошел к трупу, все еще сжимающему чемодан, вынул из кармана убитого диктофон, взял чемодан и нетвердой походкой заспешил к выходу.
-Арсений, а как же декларация?-спросил один из сидящих.
- Две минуты, господа. И мы продолжим, - проговорил на ходу Андреев, потянул за ручку массивную мраморную дверь и вышел из зала в коридор. Здесь было светло, горели матовые плафоны, на блестящем от лака полу лежала зеленая ковровая дорожка. Андреев пошел по ней, свернул за угол, остановился перед резной дубовой дверью и постучал.
Дверь открыл лысый человек в черном костюме:
- Прошу вас, Арсений. Магистр ждет вас.
Андреев вошел в прихожую кабинета. Секретарь отворил дверь и проводил Андреева в кабинет. За огромным пустым столом сидел магистр - полноватый широкоплечий человек в белом костюме, с гладко выбритыми головой и лицом.
- Ваше Соответствие, - склонил голову Андреев.
- Сколько? - спросил магистр.
- Еще не взвешивали, господин магистр, - поспешно ответил Андреев.
- Есть повод приобщиться к точным наукам, - магистр тяжело приподнялся, тронул инкрустацию на стенной деревянной панели. Панель сдвинулась в сторону, открыв проход.
- Идите за мной, - шагнул в проход магистр.
Андреев двинулся следом.
Проход вел в лабораторию. Семнадцать человек в красных халатах работали над Машиной, не обращая внимания на вошедших. Магистр подошел к эталонным весам, надел резиновые перчатки, снял стеклянный колпак, открыл коробку с набором платиновых гирь.
- Откройте, - скомандовал он Андрееву Андреев открыл чемодан. Магистр стал вынимать куски голубого сала и аккуратно класть на платиновую чашу весов. Когда все двенадцать кусков оказались сложенными на чаше в форме голубого брикета, магистр выбрал десятикилограммовую платиновую гирю и поставил на вторую чашу. Весы не двигались. Он добавил килограммовую гирю. Чаши ожили и закачались. Магистр взял горсть мелких гирь и ставил их на чашу, пока весы не замерли.
- Одиннадцать тысяч двести пятьдесят восемь платиновых граммов, - подытожил магистр и громко позвал. - Борух!
Один из работников отложил инструменты и подошел к магистру
- Готовь форму, - приказал магистр, Работник отошел.
-- Ваше Соответствие, еще диктофон с записью, - Андреев подал магистру диктофон,
- Они по-русски говорят? - спросил магистр.
- Блядь говорит на новорусском. Но все понятно.
- И это важно?
- Очень, ваше Соответствие.
Магистр взял диктофон, посмотрел, подошел к прессу, положил на станину и нажал красную кнопку. Пресс опустился, диктофон затрещал. Когда пресс поднялся, магистр снял со станины расплющенный в пластину диктофон, подошел к измельчителю, бросил в заборник пластину, включил мотор и поставил регулятор измельчения на минимальный размер. Измельчитель заработал с оглушительным шумом, и вскоре под его барабаном на поддоне выросла кучка серебристо-серых опилок.
- Это не пыль, конечно. Но почти, - рассеянно произнес магистр, ища что-то глазами. - Подожди...а где теперь сахарница?
~ Возле расточного станка, господин магистр, - ответил один из работников.
Магистр подошел к сахарнице, зачерпнул из заборника горсть сахара, бросил на поддон измельчителя и пальцем перемешал с опилками:
- Обыкновенная ложка найдется в нашей славной лаборатории?
Работник подал стеклянную ложку.
Магистр вытер ее о борт своего белого пиджака и передал Андрееву:
- Ешь.
Андреев зачерпнул с поддона и стал жевать. Появился работник с формой -- плоским ящиком ш золота. Магистр сложил в ящик куски голубого сала, поставил на подиум сахарницы, дернул рычаг Загудел нагреватель, запахло леденцами, и вязкая струя жженого сахара потекла в ящик.
- Все уверены, что человек -- это альфа и омега всего сущего! - засмеялся магистр и покосился на Андреева. Андреев черпал ложкой с поддона, жевал и глотал. Жидкий сахар заполнил ящик. Куски голубого сала светились сквозь желтоватую вязкую субстанцию.
Магистр подождал пока сахар остынет, затем вставил яшик в черный кейс и вышел из основного входа лаборатории. Широкий коридор вел к лифту. Магистр подошел, отпер лифт ключом, вошел, нажал единственную кнопку. Лифт поехал вниз и вскоре остановился. Двери разошлись. Магистр шагнул из лифта в тесное, неправильной формы помещение с грязным кафельным полом, сплошь заставленное стеллажами с множеством небольших банок. В банках хранилась русская земля. Все банки были с подробными этикетками и располагались по алфавиту Слой пыли покрывал стеллажи.
Магистр пошел между стеллажами по извилистому проходу, скудно освещенному редкими лампами без плафонов, и после долгого плутания оказался в небольшом закутке. Здесь стояла раскладушка с рваными одеялами и замызганной подушкой, серая тумбочка, электроплитка с темно-зеленым чайником, стол-тумба, покрытый цветастой истертой клеенкой. За столом, на металлическом стуле сидел маленький человек с длинной белой бородой и в очках со сло-маной дужкой. Он пил крепко заваренный чай из алюминиевой кружки. На столе в коричневой бумаге лежал кусок вареной колбасы, надкусанный батон белого хлеба и четыре куска сахара-рафинада.
- Здравствуй, Савелий, - проговорил магистр. ~- Наше вам, - кивнул Савелий, шумно прихлебывая из кружки.
Магистр стоял с кейсом в руке, молча глядя на сидящего.
-- Ну что, принес? - спросил Савелий.
-Да.
- Сколько?
- Одиннадцать тысяч двести пятьдесят восемь платиновых грамм.
Савелий усмехнулся:
- Ты б еще миллиграммы подсчитал! Сколько кусков-то?
- Двенадцать.
-- Нормально... - Савелий допил чай и стал заворачивать хлеб, колбасу и сахар в бумагу. - А то твои орлы сказали - семь. Семь! Курам на смех...
Он убрал сверток в тумбочку, протер запотевшие очки и посмотрел на магистра:
- Садись, батенька. В ногах правды нет.
Магистр поискал глазами, куда бы сесть. Савелий указал ему на раскладушку Магистр сел, раскладушка заскрипела под ним. Он положил кейс себе на колени и тяжело вздохнул.
- Что это ты, батенька, сопишь как корова стельная? Стряслось что?
- Да нет, все в порядке.
- Ой-ли9 У вас - и все в порядке? У пауков в банке все в порядке быть не должно.
- Савелий, я с тобой посоветоваться хочу. ~ К вашим услугам.
- Понимаешь... - магистр вздохнул. - Не знаю с чего начать. Клубок какой-то...
- Начни с начала.
- Ты засахаренную руку Сола видел? На восьмом уровне?
- Батенька, я не только видел. Я ее раз двести пятьдесят лизал, когда приемщиком служил. Каждое утро, после общей молитвы. Помолимся Земле Теплой, потом приложимся - и на службу Хорошее время было.
- Понимаешь, со мной последние восемь суток что-то странное происходит. Вот мои руки - смотри, - магистр повернул к себе свои широкие белые ладони с пухлыми пальцами. - И вот каждый раз, когда я смотрю на них, - вот здесь, в запястьях, я вижу детские руки. Но золотые. То есть - в каждом своем запястье я вижу маленькую золотую детскую руку.
- Золотую? - спросил Савелий.
- Это как бы живое золото. Не металл. Они подвижны, как нормальные детские руки, но золотые, с таким красноватым отливом. И эти ручки имеют свой язык. Это не язык глухонемых, построенный на комбинациях пальцев, а
язык, основанный на поворотах этих ручек. Они вращаются вокруг своих запястьев - вправо-влево, влево-вправо. Полные обороты, неполные, полуобороты, четвертьоборо-ты - это их язык. Несложный. Я понял его сразу
- Сразу?
- Да-да. Два оборота по часовой - это буква А, два оборота против часовой - Е, полуоборот по часовой - О, против часовой - М, и так далее. Простой, совсем простой язык.
-~ И что тебе передают эти золотые ручки?
- Разное, разное. Иногда это короткие сообщения, иногда - длинные, очень длинные тексты.
- И какого рода сообщения?
- Ну, например: "Знай о втором прободении Марка". Или: "Половины шаров заставляют попробовать мясную картечь".
- А длинные тексты?
- Вот это самое...необычное. И я не знаю, что это такое.
- Ну, а что это за тексты?
Магистр достал из внутреннего кармана пиджака листки бумаги, развернул:
- Со вчерашнего дня я их стал записывать. Это - самый короткий текст. Послушай...
- Дай я сам прочту, - Савелий забрал у магистра листки, расправил на столе и стал читать.