АРКАША ЗВЕЗДИН ИЗ ИВАНОВА.
Начиная жизнеописание своего героя,
необходимо поведать читателю по возможности полно его биографию: кем
были дедушки и бабушки, отец и мать, братья и
сестры. Хорошо бы вспомнить детские годы, юность. С кем водил
дружбу, как учился в школе будущий кумир? Два-три
штриха о времени и месте, где он жил. Описание быта, мелких
деталей, сцен, поступков позволило бы составить
читателю более полное представление, более законченный портрет.
Собрать необходимый материал не так уж трудно,
если речь идет об известном писателе, спортсмене или артисте -
любой из них «повсеместно обэкранен и повсесердно
утвержден». Достаточно заглянуть в энциклопедию или соответствующий
справочник, полистать подшивки газет или журналов, в конце концов, сходить
в архив - и нужные данные лягут перед
вами на стол. А если о человеке никто
и никогда не писал, не снимал о нем кино, не показывал по телевидению?
Тогда как? Если единственными источниками
сведений о его жизни и деятельности являются только магнитофонные пленки,
что же тогда остается? Остается человеческая
память, которая, к сожалению, имеет одно отрицательное свойство - с годами
стираться, тускнеть. Особенно в том, что касается имен и дат.
Задавшись целью узнать биографию
Аркадия Северного, я столкнулся с определенными трудностями. Люди, с
которыми приходилось встречаться,
давали часто противоречивые сведения, путали даты, места событий, иногда
(и
я это чувствовал!) чего-то не
договаривали, или просто уходили от ответа, или следуя поговорке «О мертвых
или
хорошо, или ничего», или боясь
навредить своей репутации. И всё-таки что-то удалось разузнать...
Жизнь Аркадия Северного можно
разделить на две части, в одной он был Аркадием Дмитриевичем Звездиным,
в
другой - Аркашей Северным. В
одной были детство, школа, институт, работа, семья. В другой - водка,
бродяжничество, болезни, бедность
и... слава. Одна - большая и благополучная - вместила в себя три четверти
жизни, почти тридцать лет. Другая оказалась совсем маленькой...
Родился Аркадий Дмитриевич Звездин
12 марта 1939 года в городе Иваново. Отец, Дмитрий Иванович, был большим
начальником на Ивановской железной
дороге. Мать, Галина Давыдовна, - медик-рентгенолог. Семья была большая,
дружная - пять человек детей.
Сестра Людмила и братья Валентин, Лев, Михаил и средний - Аркаша.
Учился Аркаша хорошо, поведения
был примерного, всегда отличался опрятностью и честностью. Был музыкален,
рано научился играть на семиструнной
гитаре, вернее, овладел несложными приемами аккомпанемента. А так как
имел феноменальную память, то
знал и исполнял огромное количество разных песен. Естественно, отбора он
никакого не делал, пел все,
что душе хотелось: и песни советских композиторов, и популярные зарубежные
шлягеры
тех времен, и песни неизвестных
сочинителей, ходившие в среде подростков. Однажды сестра Людмила подарила
ему
рукописный песенник - толстую
общую тетрадь, испещренную аккуратным убористым почерком и
иллюстрированную самодельными
рисунками. В этом песеннике, рядом со стихами Есенина и Рубцова, было много
блатных текстов. Аркадий их
выучил, сестра напела мелодии и показала, как подобные песни нужно исполнять
- с
какой интонацией и в какой манере.
Вероятно, ей, как старшей по возрасту, приходилось слышать эти песни в
«профессиональном» варианте.
Аркадий часто бывал в молодежных
компаниях со своей неразлучной гитарой. Друзья просили его спеть, и он
никогда не отказывался, всегда
пел с большим удовольствием. Высокое должностное положение отца выделило
его в определенную социальную среду - он был, что называется, из «золотой
молодежи». Трудно сказать, чем она
отличалась от остальной ивановской
молодежи, скорей всего, достатком, которого не имели ткачи, в большом
количестве населявшие этот славный
городок.
Окончив школу в 1957 году, Аркадий
уехал в Ленинград и поступил в Лесотехническую академию имени С.М. Кирова
на планово-экономический факультет. Здесь я позволю себе маленькое лирическое
отступление.
Время хрущевского правления
(вторая половина 50-х и начало 60-х) мы привычно называем словом «оттепель».
В
природе оттепель - это когда
вдруг зимой пригреет солнышко. Начнет таять снег, потечет с крыш, птички
запоют. И
кажется, зима подходит к концу,
скоро наступит весна. На душе светло и радостно.
В политике Советского государства
слово «оттепель» означало ряд позитивных изменений в жизни общества. После
суровых сталинских «морозов»,
когда чуть ли не треть страны сидела в лагерях, с высокой трибуны партийного
съезда прозвучал голос разума:
давайте жить по новому! Без лагерей, без доносов, без ночных «марусь».
Берия - ясно,
враг! Сталин - увы, со всяким
руководителем случается - ошибался, перегнул палку, поощрял культ своей
личности.
Одним словом, хватит! Повернемся
лицом к человеку. Докажем всему миру, что мы - не империя зла. Мы тоже
люди
и не только в кино умеем «петь
и смеяться, как дети». Где наша культурная интеллигенция? Задача ясна?
Вперед!
1957 год. Всемирный фестиваль
молодежи и студентов в Москве. Народу наприглашали - негров,
китайцев-уругвайцев разных -
море! Хотя въезд простых советских граждан в столицу Родины на время проведения
фестивалей строго ограничен.
И бомжующий элемент, равно как и разного рода «отщепенцы, тунеядцы,
проститутки», выслан за 101-й
километр. Общение, обмен сувенирами с участниками фестиваля категорически
запрещен. Пригласить к себе
в гости представителя какой-нибудь капиталистической страны - Боже упаси!
Последствия - исключение из
комсомола или, того хуже, из партии, увольнение с работы или даже... И
все же люди
общались. Гости фестиваля шумными
компаниями, принимая жест советского правительства за чистую монету,
бродили по улицам Москвы и Ленинграда,
пели песни на непонятных языках, носили экзотические наряды, а
советские граждане глазели на
них как на диковинных животных, которых выпустили из зоопарка погулять.
Мальчишки обменивались с гостями
значками, юноши постарше - пластинками, девушки улыбались смуглым
кубинцам и черным, как уголь,
конголезцам. Впрочем, не только улыбались - через год в роддомах стали
появляться
разноцветные детишки. Потом
их назовут «фестивальными детьми».
Молодежь со свойственным ей
легкомыслием стала собираться на квартирах, в кафе, в клубах. Заиграл джаз.
Вышли на улицу молодые поэты - стали публично читать стихи. Скромно одетые
парни с гитарами запели про туманы, про тайгу
и про то, как хорошо сидеть у костра и спать в палатке, к тому же «добровольно»
и их «не будет гнать конвой».
Запустили в космос первый советский спутник, потом туда же полетели собачки
- Белка и Стрелка.
Поплыл по Северному пути, кроша
носом полярные льды, первый атомный ледокол «Ленин». Физики расщепляют
атом и пишут стихи о гипотенузах, лирики сочиняют песни про атлантов и
параллельно защищают диссертации по квантовой механике.
В Политехническом поет Булат
Окуджава: «Возьмемся за руки, друзья...»
«Новый мир» публикует Солженицына
- «Один день Ивана Денисовича».
Хрущев в ООН стучит ботинком
по трибуне. С детской наивностью и юношеским задором художественная
интеллигенция бросается осваивать
вечные темы. Человек с его проблемами и мыслями на первом месте. Все срочно
ищут истину - в чем смысл жизни?
Можно ли любить женщину сильнее, чем Родину?
12 апреля 1961 года. Наш парень
в космосе! Юрий Гагарин! Ура! Такого всенародного ликования страна не знала
со
Дня Победы. Ведь можем же, можем!
Партия сказала: обгоним Америку! И обогнали! Конечно, у них там в Арканзасе
кукуруза растет, а у нас на
Смоленщине не принимается. Зато мы их наукой бьем. Завтра на Марсе «будут
яблони
цвести». В Ленинграде энтузиасты
клуб песни основали и в честь первого космического корабля назвали «Востоком».
Окуджава поет, Кукин поет, даже Высоцкий и тот пел, ну и еще, конечно,
многие. Все на магнитофоны записывается - не тайно, для Большого Дома,
а свободно - для личного пользования.
Появились в продаже первые магнитофоны.
Наши. Отечественные. «Яуза». Записывай что хочешь. Никто не
отнимает. И тут начался магнитофонный
бум. Писали все: зарубежную эстраду, джаз, биг-бит, бардов, выступления
поэтов, эстрадных певцов, театральные
постановки, домашние чтения - все!
Вот в компании магнитофон. В
«фонотеке» у хозяина три-четыре пленки (пленка - дефицит: записал бы больше,
да
нет возможности!). Послушали
популярную музыку. Послушали, как дочка папу с днем рождения поздравляет,
даже
тещин голос услышали. Что дальше?
- Давайте запишем Колю, - предлагает
хозяин, - Коля на гитаре играет...
Коля, конечно, поиграл и спел,
но... Это не то, что хотелось бы поставить еще раз и еще.
Деловые люди в Москве и Ленинграде
быстренько смекнули, что на безграничной любви советского человека к песне
можно делать хорошие деньги. В стране тотального дефицита и марксистско-ленинской
идеологии, где даже
сверхпопулярный и любимый всеми,
но неразрешенный властями артист не может выпустить пластинку, этот
пробел должны заполнить магнитофонные
пленки. А значит, начинают работать законы рынка: вам нужны песни -
платите деньги. Нужны качественные
дефицитные записи - платите большие деньги. Запись концерта Владимира
Высоцкого, сделанная на фирменной
аппаратуре, стоила тогда на «толчке» 50-70 рублей. Платить такие деньги
могли
далеко не все, а только состоятельные
люди, ведь простой инженер или врач зарабатывали в среднем 100 - 110
рублей! В итоге инженеру и врачу
доставались записи «не первой свежести» - писанные-переписанные помногу
раз.
Но любовь к бардам была огромна.
Записывали всех и вся, иногда даже не зная, кто поет. На коробке написано:
«В. Высоцкий», а там кто-то
поет «По шпалам, брат, по шпалам, брат, по шпалам...», ну, значит, и есть
Высоцкий.
Аккомпанемент нехитрый - семиструнная
гитара. И голос хриплый.
Тем временем идеологи, во главе
с товарищем Сусловым, поняли, что дальше так продолжаться не может. Не
построишь светлое будущее на
земле, если рядом какие-то безголосые «барды» поют под гитару,
абстракционисты - «пидарасы»
(по меткому выражению Н.С. Хрущева) не колхозницу с серпом, а каракули
на холсте
малюют, писатели про лагеря
пишут. И решили тогда коммунисты всерьез порядок навести, как говорится
в народе - потуже затянуть гайки.
Начали с того, что пригласили
в Кремль творческую молодежь. Могли бы, конечно, и без церемоний обойтись
-
доверить воспитание органам.
У тех большой опыт в педагогике! Но Никита Сергеевич полиберальничал: мировая
общественность может неправильно
понять. Решили просто публично выпороть.
Многим тогда досталось: Евгению
Евтушенко за «Бабий яр», Эрнсту Неизвестному за «тошнотворную стряпню»,
Марлену Хуциеву за «Заставу
Ильича», Андрея Вознесенского вообще агентом ЦРУ обозвали... И было это
весной
1963 года. Тем временем Аркадий
учился в академии, овладевая будущей профессией, которая, прямо скажем,
не отвечала его творческой натуре. За окнами бурлил большой красивый город.
Жизнь в студенческом общежитии
с ее вольным бытом отвлекала
от занятий. Концерты, выставки, поэтические вечера, новые знакомые, веселые
студенческие застолья, где непременно звучали песни, - все это было гораздо
интересней лекций по диалектическому материализму и политэкономии. Появились
«хвосты», «неуды», переэкзаменовки. Но зато ни одно творческое мероприятие,
будь то К.В.Н. или концерт студенческой самодеятельности, Аркадий не пропускал.
Везде он появлялся с неразлучной гитарой, везде пел песни, везде был «своим
в доску». Увлекся джазом, пел в вузовском оркестре по-английски, подражая
великому Армстронгу. Произношение у него было отменным, хотя английского
он не знал, в школе изучал немецкий.
Но блестящая память ухватывала с пленок непонятную английскую абракадабру
и точно воспроизводила ее при исполнении. А природная хрипотца в голосе
придавала особый шарм.
Но дальше студенческого оркестра
увлечение джазом так и не пошло.
К 1963 году относятся первые
магнитофонные записи Аркадия Северного. В какой-то компании он напел под
гитару
десяток песен - 35-40 минут
звучания: «Дочь рыбака», «Карнавал», «Девушка в синем», «История каховского
раввина», «Тонечка», «Из зала
суда» и другие. Записывал Аркадия человек, который впоследствии сыграет
в его
судьбе решающую роль. А пока...
А пока преподаватели академии,
отчитывая Аркадия за плохую посещаемость и учебу, ехидно называли его
«артистом» и советовали: «Коль
уж вы, Звездин, так любите петь, то идите в эстрадное училищем, не занимайте
чужое место!» На горизонте замаячило
отчисление. Пришлось брать академотпуск.
В общем, с горем пополам Аркадию
удалось закончить академию. Но при распределении его почему-то не отправили
на практику в бескрайнюю сибирскую
тайгу, он остается в Ленинграде, и, как молодой специалист начинает свою
трудовую деятельность в «Союзэкспортлесе»
в 1965 году.
Определили его служить на таможню
- встречать баржи с лесом. Рабочее место в конторе: телефоны, акты, справки,
путевые листки, такой-то сухогруз
прибыл, такой-то отбыл, того разгрузить, этого загрузить - нормальная
чиновничья должность. Работай
себе и жди повышения по службе, встань в очередь на квартиру, покупай наборы
в
буфете, получай премии и обмывай
сделки, которые заключает начальство с партнерами. Но Аркадию хотелось
петь.
Хотелось иметь поклонников,
хотелось успеха или даже, чем черт не шутит, славы!
И однажды летом 1967 года судьба
свела его с Рудольфом Фуксом.
