Site hosted by Angelfire.com: Build your free website today!

    



Воспоминания


 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам



Воспоминания о Бобе Голубеве
Элик Явор
Серж Лурьи
Детство хасида в
советском Ленинграде
Моше Рохлин
Дорога жизни:
от красного к бело-голубому
Дан Рогинский
Всё, что было не со мной, - помню...
Эммануэль Диамант
Моё еврейство
Лев Утевский
Записки кибуцника. Часть 2
Барух Шилькрот
Записки кибуцника. Часть 1
Барух Шилькрот
Моё еврейское прошлое
Михаэль Бейзер
Миша Эйдельман...воспоминания
Памела Коэн
В память об отце
Марк Александров
Айзик Левитан
Признания сиониста
Арнольда Нейбургера
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 1
Давид Зильберман
Голодная демонстрация советских евреев
в Москве в 1971 г. Часть 2
Давид Зильберман
Песах отказников
Зинаида Партис
О Якове Сусленском
Рассказы друзей
Пелым. Ч.1
М. и Ц. Койфман
Пелым. Ч.2
М. и Ц. Койфман
Первый день свободы
Михаэль Бейзер
Памяти Иосифа Лернера
Михаэль Маргулис
Памяти Шломо Гефена
Михаэль Маргулис
История одной демонстрации
Михаэль Бейзер
Не свой среди чужих, чужой среди своих
Симон Шнирман
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 1
Исход
Бенор и Талла Гурфель
Часть 2
Будни нашего "отказа"
Евгений Клюзнер
Запомним и сохраним!
Римма и Илья Зарайские
О бедном пророке
замолвите слово...
Майя Журавель
Минувшее проходит предо мною…
Часть 1
Наталия Юхнёва
Минувшее проходит предо мною…
Часть 2
Наталия Юхнёва
О Меире Гельфонде
Эфраим Вольф
Мой путь на Родину
Бела Верник
И посох ваш в руке вашей
Часть II
Эрнст Левин
И посох ваш в руке вашей
Часть I
Эрнст Левин
История одной демонстрации
Ари Ротман
Рассказ из ада
Эфраим Абрамович
Еврейский самиздат
в 1960-71 годы
Михаэль Маргулис
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть I
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть II
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть III
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть IV
Ина Рубина
Жизнь в отказе.
Воспоминания Часть V
Ина Рубина
Приговор
Мордехай Штейн
Перед арестом.
Йосеф Бегун
Почему я стал сионистом.
Часть 1.
Мордехай Штейн
Почему я стал сионистом.
Часть 2.
Мордехай Штейн
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 1.
Григорий Городецкий
Путь домой длиною в 48 лет.
Часть 2.
Григорий Городецкий
Писатель Натан Забара.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Якова Эйдельмана.
Узник Сиона Михаэль Маргулис
Памяти Фридмана.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Семена Подольского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Каневского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Меира Дразнина.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Азриэля Дейфта.
Рафаэл Залгалер
Памяти Шимона Вайса.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Памяти Моисея Бродского.
Узник Сиона Мордехай Штейн
Борьба «отказников» за выезд из СССР.
Далия Генусова
Эскиз записок узника Сиона.Часть 1.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 2.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 3.
Роальд Зеличенок
Эскиз записок узника Сиона.Часть 4.
Роальд Зеличенок
Забыть ... нельзя!Часть 1.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 2.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 3.
Евгений Леин
Забыть ... нельзя!Часть 4.
Евгений Леин
Стихи отказа.
Юрий Тарнопольский
Виза обыкновенная выездная.
Часть 1.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 2.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 3.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 4.
Анатолий Альтман
Виза обыкновенная выездная.
Часть 5.
Анатолий Альтман
Памяти Э.Усоскина.
Роальд Зеличенок
Как я стал сионистом.
Барух Подольский


Путь домой длиною в сорок восемь лет

История семьи Городецких.Часть 1.


Григорий Городецкий



Бендеры их юности


      Мои родители - Павел (Файвель) и Женя (Шейндл-Яффа), жили в Бендерах, что в Бессарабии. С 1918 по 1940 годы этим краем правила Румыния, а город назывался Тигина. При всем своем юдофобстве румынские власти не мешали легальному развитию еврейской национально-религиозной жизни. В парламенте заседали пять депутатов-евреев, представляющих почти 800 тысяч своих собратьев. Весь спектр еврейских политических групп был в наличии – от ассимиляторов и ортодоксов до сионистов-социалистов и сторонников Зеэва Жаботинского.

      Власти периодически вводили какие-то антиеврейские ограничения. Евреи, конечно, ругали и недолюбливали за это румынское правительство, не догадываясь, что все действия румын – лишь «цветочки» по сравнению с будущими сталинскими «ягодками».

      Мои родители были младшими детьми в своих семьях: у мамы было два старших брата, а у отца – три старших брата и две сестры. Братья родителей с начала 1920-х годов были активными участниками левого сионистского движения молодежи «Ха-Шомер ха-Цаир» («Молодой страж»). Тогда молодежь бредила идеями социального переустройства общества на принципах марксизма. Предлагалось отбросить все старое, традиционное и галутное, чтобы сформировать нового еврейского человека – веселого и здорового кибуцника в шортах, радостно трудящегося на своей земле.

      В бендерский «кен» («гнездо») «Ха-Шомер ха-Цаир» регулярно приезжали инструкторы из Бухареста и из кибуцев подмандатной Палестины. Шла насыщенная работа по подготовке будущих репатриантов к трудной жизни после алии. Парней и девушек обучали профессиям, которые были полезны для освоения Эрец-Исраэль. Моя мама, урожденная Долмацкая, ездила в румынский город Галац; там она работала на ферме, чтобы научиться доить коров. Отец ездил в 1938-1939 годах в румынский город Бакэу, где работал на заводе у богатых евреев, симпатизировавших идеям сионизма.

      Группа за группой уезжала из Румынии «халуцим» - первопроходцы, прошедшие курсы идейной и физической закалки в «Ха-Шомер ха-Цаир». Сионистское руководство всегда добывало для них разрешения на въезд у британских властей, ведь в Палестину приезжали не просто олим, а молодая гвардия Рабочей партии – крепкие, умелые и политически подкованные строители лучшего общества на древней земле.

      Линии идейных баталий порой проходили и через семьи. Так, например, Мойше Городецкий – брат моего отца, был членом правой сионистской организации «Бейтар». В конце 1930-х годов лидер правых Зеэв Жаботинский дважды приезжал в Бендеры. Когда он выступал в бендерском городском зале «Аудиториум», в помещение ворвались юные активисты «Ха-Шомер ха-Цаир», пытавшиеся криком и бросанием стульев сорвать выступление знаменитого оратора.

      Два брата мамы и два брата отца уехали в Палестину в 1932-1933 годах. План был простой: путь сначала старшие братья встанут на ноги на новом месте, а потом и вся семья переберется. Мамин отец - Эфраим Долмацкий, писал из Бендер своим сыновьям Шмуэлю и Шаулю в Палестину 1 июля 1936 года: «Мы знаем о страшных днях, которые вы переживаете с тех пор, как начались арабские беспорядки. Газеты каждый день печатают ужасные сообщения о том, что происходит у вас. И в каждом сообщении – о жертвах. Мы должны быть сделаны из стали, чтобы выстоять в то время, пока арабы еще верховодят у вас».

      Британские власти после принятия «Белой книги» (1939) ограничили квоты на въезд в Палестину (до 75 тысяч за пять лет); количество нелегальных олим англичане требовали вычитать из общей квоты. По планам британцев, через пять лет въезд в Палестину мог происходить только с разрешения арабов.

      Из 15 одногодок моего отца (членов его группы в бендерском отделении «Ха-Шомер ха-Цаир») только 6-7 человек успели уехать в 1937-1939 годах в рамках нелегальной репатриации «Алия-бет». Среди этих «везунчиков» был Сейка (Пинхас) Соломон, будущий участник Войны за Независимость Израиля, поэт и активист Гистадрута, а также Гидон Файман и Рухале Миринянски.

      Мои родители, прошедшие всю подготовку перед алией («ахшара»), так и не успели выехать. Сталинский СССР оккупировал летом 1940 года Бессарабию и Буковину. Венгрия отхватила себе Трансильванию – почти треть территории Румынии с огромным еврейским населением. Бендеры, оказавшиеся в советской Молдавии, были отрезаны от внешнего мира после прихода Красной Армии. Железный занавес, упавший в 1940-м, удалось пробить только через сорок восемь лет.

      Мама вспоминала, с каким восторгом встречали советских «братьев-освободителей» бендерские евреи - с цветами и хлебом-солью. Но радость оказалась преждевременной и эйфория быстро кончилась. «Советы» молниеносно опустошили все магазины, богатых выслали в Сибирь, и, в дополнение ко всему, карательные органы закрыли в 1940-1941 годах все еврейские организации Молдавии. С клеймом «сионист» спастись было практически невозможно. Семьи Городецких и Долмацких попали под надзор НКВД.

      Гитлеровское вторжение в июне 1941 года окончательно разрушило все планы на скорый переезд к родным в Палестину. Семьям родителей удалось эвакуироваться сначала в Узбекистан, где они и поженились (1944), а затем – в волжский город Куйбышев (сегодняшняя Самара).

      Земля Израиля оказалась еще дальше от них. В Куйбышеве родился мой брат Миша (1946), а через пять лет – я (1951).

      Важно отметить, что мой отец просился на фронт в действующую армию, но советская власть не доверяла бывшим румынским евреям. Отца мобилизовали в строительный батальон, прокладывавший дорогу Камышин-Сталинград-Саратов.

      Но даже из Средней Азии во время войны продолжалась переписка между семьей Городецких и их родными в подмандатной Палестине. Вот строки из письма Эфраима Долмацкого к сыновьям в Хайфу от 12 апреля 1943 года: «Дорогие мои дети! Мы все живы и здоровы, работаем, ожидаем гибель немецких разбойников – и дождемся. Ваше письмо, где вы оплакиваете вашу дорогую мать, мы получили и сейчас же вам ответили. Целую вас всех пером. Ваш папа, который ни одну минуту вас не забывает».

      В годы Холокоста от рук немцев и румын погибли брат отца бейтаровец Мойше Городецкий и много других родственников из Бендер; мать мамы Браха Долмацкая погибла во время эвакуации, попав под проходящий поезд (в память о ней была названа дочка Шмуэля в Хайфе, родившаяся через 9 месяцев после смерти бабушки). Эфраим писал в Хайфу: «Вы нам сообщаете такое радостное известие, что у вас родилось «Имя» моей дорогой незабвенной любимой жены и вашей любимой мамы. Успокоюсь я только тогда, когда доживу держить «Ее» на моих руках. Хотелось бы это поскорее, ибо жизнь теперь не очень-то длительная».



33 года разлуки


      Попытка уехать при Сталине могла закончиться трагически. Только когда настали более либеральные времена Хрущева, решили подать документы на выезд всей семьей (дед, родители и мы с братом), и даже получили вызов. Но, подумав, решили попытаться сыграть на гуманности советских властей: подать документы только на деда. Предполагали, что ему, пожилому человеку, разрешат соединиться с сыновьями после многолетней разлуки. А как только он уедет, уже и у нас будут более веские причины претендовать на выездную визу. Мой дед Эфраим Долмацкий подал в 1957 году документы на выезд к своим сыновьям Шмуэлю и Шаулю в Израиль. Обрадованная предстоящей встречей, моя двоюродная сестра 14-летняя Браха Долмацкая писала 10 января 1957 года нашему деду Эфраиму: «Очень обрадовалась, узнав, что мы скоро встретимся. Я жду твоего приезда с нетерпением. Я хочу, чтобы оставшиеся в живых тоже были с нами вместе. Я уже думаю, как буду разговаривать с тобой. Хочу учить русский и идиш. До скорой встречи!».

       Но власти проявили бдительность и разгадали наш «коварный» замысел. Никакой встречи внучки с дедом не получилось: в том же году наша семья получила первый отказ. Началась 32-летняя история борьбы с советской системой. Уже тогда, в 1950-х годах, наша семья чувствовала за собой негласный контроль со стороны «стукачей» и их начальников из КГБ.

      Мой дед написал обращение к советским руководителям той эпохи -Анастасу Микояну и Клименту Ворошилову и в Верховный Совет СССР о своем желании приехать к сыновьям, которых не видел 24 года. Ответ был прост: «Пусть они приезжают к вам».

      В 1964 году, когда мне было 13 лет, семья снова подготовила документы на выезд. Подали документы летом, чтобы не пришлось прерывать занятия в школе. Я, шестиклассник, сказал тогда своей однокласснице-отличнице Ире Улановой: «На будущий год я не прихожу в школу. Мы собираемся ехать в Израиль» - «А что такое Израиль?», - спросила девочка. «Есть такая страна, там живут все мои родственники»,- ответил я.

      Подготовка бумаг была сама по себе нелегким делом: требовались справки с работы, с места жительства, от домового комитета. На каждой бумажке должна была стоять пометка: «Для выезда в Израиль на ПМЖ». И снова семье был сообщен отказ в разрешении покинуть пределы СССР. Мама написала письмо космонавтке Валентине Терешковой, но она так ничем и не помогла.

      Тем временем братья моих родителей стали в Израиле активными деятелями партии МАПАЙ. Меир Городецкий занимался развитием промышленности в Нетании и был одним из основателей этого города. Натан Городецкий работал плотником в Хайфе. Шмуэль и Шауль Долмацкие были видными деятелями хайфского округа Гистадрута.

      Новое поколение наших израильских родственников поменяли свои «бендерские» фамилии на ивритские: дети Меира Городецкого взяли фамилию «Керет» («Городок»), дети Натана – фамилию «Гидрон» (на основе трех первых букв старой фамилии).

       В середине 1960-х родные из Израиля сообщили нам в письме, что по радио «Коль Исраэль» на идиш будет в такой-то день передано поздравление деду Эфраиму от детей из Израиля. В тот памятный вечер мы столпились у приемника и ловили каждое слово диктора. Мы даже установили ленточный магнитофон записывать эту передачу. И вот мы услышали: «Отца и деда Эфраима поздравляют его дети и внучка с днем рождения и желают ему здоровья, долгих лет жизни и дожить до встречи с ними». После этого в эфире зазвучала трагическая песня на идиш времен Катастрофы «Горит местечко». На середине песни ее начали забивать советские «глушилки»...

      Несмотря на препятствия, чинимые советскими властями их родным в СССР, братья всегда относились с большим интересом к советским успехам и к редким визитам советских артистов в Израиль. В ноябре 1957 года израильтяне писали нам: «Поздравляем вас со «спутником». Пусть мир торжествует! Тогда и нам будет хоть маленькое место на большом свете».

      Вот строки из письма Шмуэля Долмацкого от 16 марта 1966 года: «У нас теперь в гостях скрипач Давид Ойстрах. Его ждали с нетерпением. Все билеты на его концерты были проданы в течение нескольких дней. Но несмотря на то, что билеты дорогие, мы поедем на концерт». О приезде ансамбля «Березка» в Израиль: «Явление «Березки» у нас – это не выразить словами. Залы были всегда полные. Такой балет и такие народные танцы – это просто редкость».

      Родные хотели увидеть друг друга, преодолевая долгую разлуку. Из того же письма 1966 года: «Пишешь, Женечка, что папа очень хотел бы нас видеть в своей жизни. Поверь нам, дорогая сестра, что эта мысль нам не дает покоя. Раз мне советовал один из секретарей советского посольства, после отрицательного ответа на нашу просьбу, ждать с нетерпением. На это я ему ответил: «К терпению надо и годы, так как моему отцу 81 год». Теперь, дорогие, начнем хлопотать снова».

      Израильтяне - братья родителей, поняли, что на данный момент «занавес» прорвать не удастся, и решили сами приехать в СССР проведать нас. Но возникло новое препятствие: в закрытый город Куйбышев, напичканный военными предприятиями, иностранцам приезжать не разрешалось.

      Братья-израильтяне были вынуждены следовать обязательной программе «советского туризма», посещая только строго определенные города и проживая только в гостиницах. Поэтому нам пришлось пойти на нестандартные меры: мы приехали в 1966 году Кишинев, туда же приехали Меир – брат отца, и Шмуэль – брат матери.

      Нелегко описать эту встречу, когда мой ослепший дед Эфраим ощупывал своего сына Шмуэля после 33-летней разлуки! Дед гладил его и спрашивал: «Сын мой, для чего ты ждал так много лет, пока я ослеп?».

      Я помню, что дядя Шмуэль спрашивал у меня о проявлениях антисемитизма. И я, школьник, рассказал ему случай, произошедший в классе. В присутствии всех учеников классная руководительница Серафима Ивановна сделала мне замечание о плохом поведении: «Городецкий – он же нерусский, он не понимает, но вы же русские – должны понимать русский язык!».

      Из Кишинева братья родителей поехали в Киев, Ленинград и Москву, а мои родители сопровождали их на всем пути. Братья посетили израильского посла в Москве Йосефа Текоа – будущего посла Израиля в ООН. Тот дал им сионистскую литературу для раздачи в Куйбышеве. Поволжским евреям достались журналы «Ариэль», брошюры «Израиль в цифрах» и другая печатная продукция. Отец стал распространять эти издания среди местных евреев, агитируя их подавать документы на репатриацию.

      Произошла характерная история: две книги не были возвращены отцу, и вскоре эти же книги были предъявлены ему в местном КГБ. Нам стало ясно, что настучали те самые двое его знакомых, которым он и давал прочитать эти книги – Зиновий Верник и Ефим Симсон.

      Неудивительно, что после этого начались вызовы Файвеля Городецкого в местное управление КГБ. В своих воспоминаниях он пишет: «С того времени начались наши мытарства. Меня допрашивали, кто мои товарищи, с кем я встречаюсь и с кем я веду переписку. Меня долгое время держали в КГБ с утра до поздней ночи». На заводах города гэбэшники устраивали «общие собрания трудящихся», на которых клеймился сионистский агент Городецкий. Многие знакомые оборвали все связи с Файвелом.

      А вернувшиеся в Израиль братья еще долго оставались под тягостным впечатлением от встреч с советской родней. Всех угнетала полная неизвестность и туманность перспектив на воссоединение. «Отец вернулся в шоковом состоянии и в депрессии – вы можете представить это. И когда он рассказывал нам о встрече и расставании, мы с волнением переживали это снова», - сообщала нам в письме Браха Долмацкая.


Литературная обработка: Шимон Бриман


Часть 2==>
 
Главная
cтраница
Воспоминания Наши
интервью
Узники
Сиона
Из истории
еврейского движения
Что писали о
нас газеты
Кто нам
помогал
Фото-
альбом
Хроника Пишите
нам