Воспоминания

СТРАНИЦА ПАМЯТИ

Посвящается памяти узника Сиона ШИМОНА ВАЙСА

Узник Сиона Мордехай Штейн

       В выпуклых глазах Шимона, затянутых красными прожилками и всегда воспаленных, отражалось нескончаемое горе еврейского народа. Никогда я не встречал такого явно выраженного еврея, как Шимон Вайс. Он все время озирался, словно ожидая удара, он был всегда грустен и страдал.

      Шимон родился в ортодоксальной еврейской семье в городе Сигет в Венгрии. Окончил с отличием йешиву и получил право быть раввином. Работал преподавателем Талмуда в еврейских школах Венгрии и Трансильвании.

      Наступила грозная война, а с нею Великое бедствие еврейского народа…

      В мае 1944 года очередной транспорт евреев Венгрии прибыл в Освенцим. Шимон и его семья стояли в длинной шеренге измученных людей на площади селекций. Когда «ангел смерти» Менгеле заметил Шимона, он вызвал его из рядов, внимательно осмотрел и спросил – уверен ли он, что он еврей…

      Перед Менгеле стоял светловолосый, голубоглазый, крепкого сложения мужчина. Шимон ответил, что родители, его предки, весь его род происходит из колена Давидова, и потому он чистый иудей, и он очень гордится этим.

      Менгеле послал его работать в газовые камеры…

      Много горя увидели его светлые глаза, многих отравленных газом единоверцев перевез он из газовых камер в печи Освенцима… С его уст не сходила молитва Кадиш, и слезы беспрестанно лились, особенно когда он увозил в печи посиневших, задушенных детишек … Он несколько раз пытался меж всеми остаться в газовой камере, но зорко следивший за ним их бригадир, свирепый Антон, вытаскивал его, избивая жестоко: «Ты, брат, сперва «обработай санитарно» еще пару миллиончиков своих жидов, а уж под конец, так и быть, я лично тебя санитарно обработаю»…

      Видения Освенцима на всю жизнь врезались в его память, страшили по ночам, пугали и будоражили его. Даже запахи горящих тел преследовали его, как только он представлял себе газовые камеры и смрадные печи.

      Только мне, наедине, открывал Шимон свою страшную тайну и обливался слезами…

      В январе 1945 года у ворот ада появился приземистый, зелено-грязный, запорошенный снегом советский танк, который одним махом вышиб ворота. В лагерь смерти осторожно, удивляясь увиденному, вошли красноармейцы, спасители…

      Шимон поселился в городе Орадеа и, по собственной инициативе, открыл в пустующих еврейских домах школы для детей, которых немцы не успели «санитарно обработать». Он обучал детей Торе, еврейской истории, ивриту, а, главное, азбуке сионизма, идее возрождения древнего еврейского государства и собирания туда уцелевших евреев. В Освенциме Шимон понял, что спасение евреев от уничтожения и гонений – в окончательном исходе из галута, в воссоздании своего государства и приобретении эффективной силы защиты – сильной и серьезной. Он прямо призывал своих детей стремиться уехать в Эрец-Исраэль.

      В 1947 году Шимона арестовали румынские власти и тут же передали его в руки Смерша.

      Его увезли в Москву, осудили к 25-ти годам за «распространение антисоветской, религиозно-сионистской пропаганды», и послали отбывать наказание в северные лагеря для работы в шахтах редких металлов.

      Здоровье Шимона надорвалось на каторжных работах, давление крови повысилось, сахар в крови бушевал, и сознание шаталось…

      В 1956 году выездная сессия Верховного Совета освободила Шимона Вайса от дальнейшего отбывания за «отсутствием состава преступления»… Шимон уехал в Москву, получил израильский паспорт и готовился уехать, но решил еще немного задержаться, чтобы сделать что-то для «поддержания тлеющего огонька иудаизма» в еврейской среде Москвы.

      Шимон роздал сотни брошюр, календарей, альбомов, фотографий, значков и прочих сувениров жадным ко всему израильскому советским евреям для «возрождения еврейского самосознания». Он знал, конечно, что играет с огнем, но продолжал работать на пользу своего народа.

      В 1957 году Шимона Вайса арестовало КГБ, и после 18-ти месячных допросов он был осужден по статье 58.10.2. к 8-ми годам лишения свободы и отправлен в лагерь строгого режима № 385/10 в Мордовию.

      Там я его и встретил в начале 1959 года, когда сам прибыл в этот лагерь.

      Он поджидал меня у ворот зоны почти ежедневно, угощал конфеткой, расспрашивал, как прошел рабочий день и рассказывал, что слышно «там», и с гордостью сообщал, «как им набили морду, чтобы не совались», имея ввиду очередную акцию возмездия, и сообщал, что об этом говорит мир и т.д.

      По вечерам мы собирались в «нашем уголке», прозванном зэками «Паластиной», и вели беседы, разумеется, об Израиле, о новостях и о наших перспективах уехать туда. Часто, по просьбе Шимона, когда на него «находило», мы пели хасидские мотивы, по которым душа у Шимона исходила, и хазанутовские мотивы из молитв в Рош-Хашана и Йом-Кипур. Тут, конечно, я подключался петь соло перед поникшим Шимоном.

      Однажды Шимон спросил меня, есть ли у меня родные в городе Араде, что в Трансильвании. Я рассказал ему, что в этом городе до войны мой старший брат Хаим-Лейб женился на дочери знаменитого и богатого ортодоксального еврея Г-а, и что брат и вся семья уехали еще в 1949 году в Израиль и проживают в Бней-Браке. Шимон очень разволновался, поцеловал меня в лоб и, потрясенный, повторял: «Ты знаешь, кто такой Хаим-Лейб Ш.? Это же великий талмид-хахам, и я имел честь не одну субботу гостить в его доме…»

      С тех пор Шимон при встрече целовал меня в лоб, отряхивал пылинки с моей рабочей куртки, приносил мне пайки хлеба, и мне с большим трудом удавалось угомонить его и вернуть ему хлеб. Он обижался на меня и целовал в лоб…

      Приехав в Израиль в 1965 году, Шимон разыскал моего брата и рассказывал ему небылицы о «великом и благородном» брате Мордехае, с которым он «имел честь…» и т.д.

      В конце 1959 года руководство Гулага предложило Шимону сокращение срока наказания и освобождение из лагеря взамен на отказ Шимона от израильского гражданства…

      С больным сердцем, с повышенным давлением в крови и со вспышками помешательства, Шимон Вайс, религиозно-сионистский еврей, переживший Освенцим, отказался принять предложение Гулага, несмотря на то, что все ему советовали согласиться.

      Очень ему хотелось уйти на свободу, он верил, что на свободе он тут же выздоровеет…, но отказаться от Израиля, от своей мечты, от святого Сиона, от неприкосновенной ценности, которая ценнее всех благ на земле, превыше всех идеалов, обещанная еврейскому народу самим Творцом Вселенной страна … Отказаться от нее? Ни в коем случае!!!

      Он не променяет свою выстраданную мечту даже на собственную жизнь…

      Освободился Шимон в 1962 году (со слов узника Сиона Каневского), уехал в Бухару, женился на религиозной женщине и приехал в Израиль в 1965 году.

      Шимон поселился в Бней-Браке, ежедневно молился в синагоге и громко, с вызовом, читал Кадиш, видя перед глазами удушенных людей, и мысленно упрекал Господа Бога за то, что допустил такое и что «закрыл свое лицо перед своим народом».

      В 1968 году (по словам узника Сиона Каневского) Шимон Хаим Вайс – набожный еврей, убежденный сионист и великомученик, переживший Освенцим, - в минуту отчаяния и душевного потрясения покончил жизнь самоубийством…

      Многочисленные болезни тела и души, ужасные и мучительные воспоминания, следовавшие неотступно за ним и мучавшие его по ночам, мутившие его сознание и повергавшие его в помешательство – иногда тихое, иногда буйное - наконец, сломили его окончательно; не выдержав кошмара видений и запаха… запаха горящих тел, он полез в петлю, порвав этим актом мучительную связь с ужасным миром…

      Да будет благословенна его память!

Ришон-ле-Цион
20.08.1978 г.