Вернувшись с «Тэлбота», командир В. Ф. Руднев перед со-бравшимися в кают-компании офицерами объявил, что крейсе-ру предстоит вступить в бой с целой эскадрой. Общим реше-нием совещания было — сражаться и не посрамить чести андреевского флага, а в случае утраты крейсером боеспособ-ности — взорвать его. Еще раз проверили распределение обя-занностей среди офицеров, так и не составивших полного ком-плекта, на верхней палубе завершили разноску шлангов, проверили напор в пожарной магистрали, опустили стойки и задраили броневыми крышками машинные люки. Пары во всех котлах были подняты еще в 9 ч 30 мин. Врачи заканчивали развертывание перевязочных пунктов по кораблю, лейтенант Р. И. Берлинг готовил к взрыву проводники и запасные зарядные отделения торпед в носу и корме. (Взрыв по при-казу командира должен был произвести ревизор мичман Н. И. Черниловский-Сокол.) На «Корейце», носившем еще гро-моздкий парусный рангоут, готовясь к бою, спустили и выбросили за борт демаскирующие корабль высокие стеньги, а с ними два гафеля, гик и другие в изобилии имевшиеся на старом корабле пожароопасные деревянные поделки: трапы, входные рубки, светлые люки и вообще все, что могло гореть. Для усиления защиты машинный люк закрыли боевыми решет-ками из колосников, сетками из 25-мм стального троса. За-драили и проверили все водонепроницаемые двери, горловины и люки, изготовили пластырь для заделки пробоин, опробова-ли все противопожарные средства Не рассчитывая на счаст-ливый исход боя, командир Г. П. Беляев в присутствии комис-сии из офицеров сжег все шифры, секретные приказы и карты. Вахтенный журнал решили хранить до последнего момента. Обе крюйт-камеры подготовили к взрыву, развернули перевя-зочные пункты (из-за недостатка места использовали для этого лазарет и каюту командира). В 10 ч 45 мин, раньше, чем обычно, на крейсере просвиста-ли на обед, после которого к выстроенной на палубе команде обратился В. Ф. Руднев. Сообщив о японском ультиматуме, командир сказал: «Безусловно, мы идем на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никаких вопро-сов о сдаче не может быть — мы не сдадим крейсера и са-мих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Исполняйте каждый свои обязанности точно, спокойно, не торопясь, особенно комендоры, помня, что каждый выстрел должен нанести вред неприятелю. В случае пожара тушить его без огласки, давая мне знать» . Дружное громогласное «Ура!» было ответом на речь коман-дира. То же самое происходило и на «Корейце». На обоих кораблях больные из лазарета добровольно становились в строй и никто из вольнонаемных — на «Варяге» музыканты Эрнест Цейх, Владимир Антонов, буфетчик Федор Плахотин, на «Ко-рейце» кок Аким Криштофенко — не пожелали расстаться со своими товарищами, хотя им предложили съехать на берег и укрыться в консульстве. «С благоговением вспоминаю,— писал позднее врач М. Л. Банщиков, — незабвенную картину общего громадного подъема духа. Казалось, нет преграды этим преоб-разившимся людям». В 11ч 10 мин прозвучал сигнал. «Все наверх, с якоря сни-маться». Семафором дали команду «Корейцу». Через десять минут под звуки гимна «Варяг» снялся с якоря и дал ход. «Кореец» следовал в кильватер. Команды французского, англий-ского и итальянского стационеров, построенные во фронт и стоявшие повахтенно на своих кораблях, отдавали дань му-жеству русских моряков. «Мы салютовали этим героям, шед-шим так гордо на верную смерть»,— писал потом в донесении своему адмиралу командир «Паскаля». В ответ на «Варяге» играли национальные гимны тех стран, представителями которых были провожавшие его корабли. Но вот миновали италь-янский крейсер—последний у выхода с рейда; затихла вдали мелодия русского гимна, исполнявшегося итальянцами в честь наших кораблей, лишь мерный гул машин нарушал глубокую тишину, воцарившуюся на палубе «Варяга». «Много врагов — много чести»,— гласит известное изречение. Если следовать этому афоризму, то нельзя не признать, что японцы оказали русским кораблям исключительную честь. Про-тив легкого крейсера и устарелой канонерской лодки они вы-ставили три тактических соединения их Соединенного флота: 4-й боевой отряд (четыре крейсера и авизо), 9-й отряд мино-носцев из состава 2-й эскадры, 14-й отряд миноносцев из состава 1-й эскадры, один крейсер («Чиода») из 6-го боевого отряда 3-й эскадры и, наконец, броненосный крейсер «Асама» из 2-го боевого отряда 2-й эскадры. Один вид этой армады должен был парализовать волю к сопротивлению. Действитель-но, трудно представить более безнадежную ситуацию для лег-кого крейсера, не имеющего бортовой брони и защиты артил-лерии, лишенного своего главного преимущества — скорости и вместо маневренного простора вынужденного чуть ли не на-ощупь пробираться по узкому мелководному фарватеру, рискуй при малейшем отклонении от него сесть на изобилующие кру-гом камни и отмели. И все это — под сосредоточенным огнем 47 орудий свободно маневрирующих на широком плесе шести крейсеров, которым «Варяг», идя в начале боя на сближение, мог отвечать только из трех-четырех орудий носовых секторов обстрела. Присутствие «Асамы» делало положение русских и вовсе безнадежным. Закованный в броню по ватерлинию, с укрытыми за броней башен и казематов орудиями и их при-слугой, он мог почти безнаказанно расстреливать «Варяга», оставаясь для него практически неуязвимым. Он один (см. табл. 3) втрое превосходил «Варяга» по мощи бортового зал-па, а за одну минуту его орудия (если учесть их увеличенную скорострельность) обеспечивали более чем четырехкратное превосходство в массе выброшенного металла1. Практически же оно становилось более чем 10-кратным из-за неизбежного (вследствие выхода из строя повреждавшихся от своей стрель-бы и подбитых орудий) уменьшения скорострельности артилле-рии «Варяга» в ходе боя. Как видно из табл. 3, вся эскадра в минуту выпускала с борта в 9,1 раз больше металла, чем русские корабли, а по массе взрывчатого вещества превосхо-дила их в 36 раз. С учетом же в 1,4 раза большей разрывной силы японской взрывчатки (шимоза) это превосходство стано-вилось более чем 50-кратным. И это — учитывая снаряды лишь калибром 75-мм и более. Казалось, японцы предусмотрели все. Выставив в дозоре у входа в море на конце 30-мильного фарватера авизо «Чихайя» и миноносец «Касасаги», расположившись на открытом плесе за островами в 10 милях от Чемульпо и перекрыв русским кораблям возможность выхода из узкого фарватера, японский адмирал не сомневался в сдаче противника перед лицом абсо-лютно безвыходного положения. Но «Варяг» не ответил на сигнал японского адмирала с предложением сдаться, поднятый на «Наниве». Вместо отве-та высоко в небе затрепетали на стеньгах и гафеле овеянные двухвековой славой белые с голубым крестом андреевские фла-ги, которые поднимались, согласно Морскому уставу, «в виду неприятеля». В 11 ч 45 мин с дистанции 40—45 кабельтовых (около 7500—8000 м) прогремели первые выстрелы «Асамы» — ближайшего к русским корабля. Через две минуты «Варяг» начинает пристрелку правым бортом. Огонь ведет старший ко-мендор Кузьма Хватков, пожелавший перед боем выписаться из лазарета несмотря на болезнь и сделанную за два дня до боя операцию. С редким мужеством и храбростью действовал он у своих орудий, ни на минуту не прекращая огонь даже после того, как вся прислуга была перебита или ранена. Один из первых японских снарядов разрушил верхний носовой мос-тик, перебил фок-ванты и вызвал пожар в штурманской рубке. Взрывом оказалась уничтожена дальномерная станция № 1, был убит определяющий расстояние младший штурман мичман Алексей Нирод, вышли из строя все дальномерщики станции; в числе убитых сигнальщиков — Гавриил Миронов. К тушению пожара в штурманской рубке приступает боцман Тимофей Шлыков, не раз в течение боя подававший команде пример храбрости, появлявшийся везде, где требовалось присутствие опытного и спокойного руководителя. Черный столб дыма на месте взрыва позволяет японским комендорам легко корректировать стрельбу. «Варяг» ведет огонь по «Асаме» бронебойными снарядами: пробив броню, они взрываются внутри корабля, не вызывая такого внешнего эф-фекта, как японские; за их попаданиями трудно следить, и результатов пока не видно. «Асама», главный противник «Ва-ряга», превосходя его по мощи бортового залпа, ведет усилен-ный огонь, отвлекая на себя внимание и позволяя остальным кораблям почти безнаказанно расстреливать русский крейсер. Все чаще обрушиваются на «Варяг» японские снаряды. Под полубаком уже подбито орудие № 3, выбыла из строя вся его прислуга. Тяжелораненый плутонговый командир мичман П. Н. Губонин, отказавшись идти на перевязку, продолжает командовать оставшимися орудиями. Снаряд, взорвавшийся на шканцах, в корме между шестидюймовыми орудиями № 8 и 9, вывел их из строя, подбил одну 75-мм и две 47-мм пушки. Горит деревянный настил палубы, пламя охватывает патроны с бездымным порохом, вспыхивает деревянный вельбот № 1. Пожар очень опасен, ведь рядом элеваторы и люк руч-ной подачи снарядов. Борьбой с огнем руководит мичман Н. И. Черниловский-Сокол—ревизор корабля, а в бою—на-чальник палубного дивизиона. Он бесстрашно появляется в са-мых опасных местах, ободряя команду, устраняя заминки и дей-ствуя смело и решительно!. Не раз отличились при тушении пожаров фельдфебель Иван Золотев, квартирмейстер Николай Пузанов, хозяева трюмных отсеков Федор Семенов, Иван Тре-нин, Павел Пастушок, минер Петр Козлов, кочегар 2-й статьи Никита Оченьков и машинист 2-й статьи Михаил Иванов, кото-рый, несмотря на ожоги, остался в палубном дивизионе и лишь после боя пошел на перевязку. Летят за борт шестидюймовые снаряды и гильзы с заряда-ми, мощные струи шлангов сбивают пламя. Тушить пожар на шканцах и выбрасывать горящие патроны помогают артилле-рийский квартирмейстер Василий Карасев и комендор Алек-сандр Будко. Тут же под огнем Василий Карасев принимается исправлять повреждение в орудиях, подкачивает воздух в на-катники 75-мм пушек2. Между тем японцы, пристрелявшись, обрушивают на «Варяг» всю мощь сосредоточенного огня шести крейсеров. Их снаряды рвут небронированные борта русского крейсера, разрываются при ударе о воду, обдавая корабль фонтанами воды и градом смертоносных осколков. Стальной смерч носится над палубой «Варяга», поражая комендоров у открытых орудий, пронизы-вая трубы, шлюпки и вентиляторы. Каждый попавший снаряд уничтожает все в зоне своего действия, оплавляет металл, поджигает дерево настилов, тучей раскаленных осколков раз-летается вокруг. До сотни впившихся в тело осколков обнару-живают врачи у некоторых раненых, поступающих на перевя-зочные пункты. Быстро, молча и сосредоточенно работают врачи — старший с фельдшером Николаем Родиным в кормовом пункте, млад-ший — с фельдшером Виктором Какушинским — в носовом. Времени нет даже на расспросы. А раненых все ведут и несут. Многие в тяжелом состоянии находят силы дойти без помощи санитаров. «За весь бой я положительно не видел ни одного легкого случая»,— вспоминал впоследствии М. Л. Банщиков. Действительно, лишь по возвращении на рейд, когда бой кон-чился, стали приходить на перевязку легкораненые. Жестокие раны приводят врачей в смятение, ибо они понимают — помощь бессильна; четверо перевязанных в лазарете умирают к концу боя. А живые торопят с перевязкой, доказывая, что они нуж-ны наверху; иные забегают лишь удостовериться, что рана не слишком опасна, и, не дожидаясь перевязки, спешат обратно. Много хлопот доставляет теплая одежда на раненых, замедля-ющая перевязки. Несмотря на большие запасы не хватает питьевой воды, воды для промывания ран и мытья рук. Между тем огненные оранжево-зеленые шары разрывов продолжа-ют полыхать в свету люков, в адскую какофонию сливаются гром выстрелов и грохот разрывов, через пробоины в верхней палубе хлещет сверху вода — там тушат пожар; из-за дыма перевязки временами приходится делать почти наощупь. И тут же, в коридорах и в командном помещении, беспомощные и беззащитные, прикорнув на рундуках, ожидают своей очере-ди раненые. Но ни одной просьбы о переносе в безопасное место не услышали от них врачи. Особенно трудно в носовом перевязочном пункте, оказавшемся в зоне тяжких повреждений в самом начале боя. Прямо над лазаретом, лишь палубой выше, разорвался снаряд, исковеркав смежное помещение и вызвав пожар; другой угодил рядом в левый борт, проделав громадную пробоину у ватерлинии. Но ни взрывы, ни пожары не могут отвлечь от напряженной работы младшего врача М. Л. Банщикова. Именно его, а также мичмана П. Н. Губонина и старшего офицера В. В. Степанова командир В. Ф. Руд-нев назвал отличившимися в своем первом донесении после боя. Отлично, с полным хладнокровием и знанием дела помога-ют врачам фельдшеры и санитары, самостоятельно выполняя перевязки, распоряжаясь размещением раненых. Виктор Какушинский, не раз побывав на верхней палубе, без всякой помо-щи выносит на себе тяжелораненых, исполняет самые трудные перевязки*. Неутомимо действуют санитары Петр Сшивнов и Модест Владимиренко. Личную храбрость и выдержку прояви-ли носильщики раненых — вольнонаемные музыканты Эрнест Цейх и Владимир Антонов, матросы Иван Скрылев, Иван Стрекалов и Николай Попов, незамедлительно появляясь там, где требовались их услуги. А работа им выпала исключитель-но трудная. Германский военный историк капитан-лейтенант граф Ревентлов, разбирая бой «Варяга», особенно подчеркивал все ги-бельные последствия полнейшей незащищенности артиллерии и личного состава русского крейсера. Мощные фугасные бомбы каждый раз легко находили себе новые и новые жертвы, ино-гда не оставляя почти никаких следов погибших. Так, от мич-мана Алексея Нирода уже после боя нашли лишь руку с ос-татками дальномера. Каждый из множества осколков, на ко-торые разрывались японские снаряды, вызывал мучительные ожоги ран. На теле одного матроса врачи насчитали более 120 таких ожогов. Тот же Ревентлов приводит слова другого офицера: «Ошеломленная и испуганная прислуга, механически заряжая орудия и выпуская снаряды, была вполне предоставлена граду японских снарядов, осколки которых убивали, раз-рывали на части и причиняли людям тяжелые раны 2. «Страш-ный грохот от грома своих и неприятельских орудий и взрывов снарядов, не позволявший расслышать ни слова, дополнял кар-тину боя. В этих условиях, как бы самоотверженно ни испол-нял экипаж свои привычные обязанности, все же громадное нервное напряжение не могло не сказываться на меткости стрельбы. Не приходится говорить, насколько лучше чувство-вали себя комендоры на «Асаме», где артиллерия располага-лась в бронированных башнях и казематах. Командир английского стационера отмечал в своем донесе-нии, что «русские отвечали сильным огнем по японским судам, но их расстояния были неточны» 1. Но в этом не были повинны комендоры «Варяга» или дальномерщики. В бою при Чемульпо впервые было обращено внимание на важный недостаток тогдашних шестидюймовок Канэ, бывших на вооружении рус-ского флота. У этих орудий при стрельбе сильно садились подъ-емные механизмы, отчего происходило «огромное разбрасыва-ние выстрелов». Меткость огня значительно уменьшилась и вследствие выхода из строя дальномеров. А их на корабле было всего два. Оптических прицелов, как и вся русская эскадра, «Варяг» не имел вовсе 2. И тем не менее, русский моряк, признавал Ревентлов, по-казал в этом бою, что он, как и его товарищи в сухопутных войсках, «умеет сражаться до конца и, пока в состоянии дви-гаться, исполняет свои обязанности, как на учении». Героями прежде всего были комендоры. Несмотря на ужасающие раз-рушения и гибель товарищей вокруг, среди бушевавшего огня и разрывов вражеских снарядов, ничем не защищенные, они ни на минуту не прекратили стрельбы. Умело управлял огнем артиллерийский офицер «Варяга» лейтенант С. В. Зарубаев, обходя под огнем орудия, проверяя прицелы, личным приме-ром показывая образцы выдержки и хладнокровия. Под градом осколков командовали своими орудиями батарейный ко-мандир мичман А. Н. Шиллинг, командиры плутонгов мичма-ны А. А. Лобода, В. А. Балк, П. Н. Губонин и Д. П. Эйлер 3. Молодые офицеры с честью выдержали боевое крещение. Трое из них были ранены, но остались на своих постах и отказа-лись от перевязок, уступая очередь тяжелораненым матросам. Мичман Губонин с разбитой коленной чашечкой продолжал командовать, пока не потерял сознание. Между тем ожесточение боя нарастало. С прежней неуто-мимостью действует мичман Н. И. Черниловский-Сокол, обес-печивая бесперебойную подачу снарядов, организуя тушение пожара в провизионном отделении, всюду поспевая и счастли-во, несмотря на растерзанный осколками мундир, избегая ранения. (Его и лейтенанта С. В. Зарубаева в своем донесении наместнику командир представит после боя к награжде-нию орденом Святого Георгия.) Один из лучших артиллерий-ских квартирмейстеров крейсера Михаил Ямшанов, вышедший из лазарета перед боем, с исключительной выдержкой и хлад-нокровием действует в своем носовом плутонге; матрос 1-й статьи Макар Калинкин, раненный в ногу, возвращается на свой пост после перевязки и продолжает подавать патроны. Он же участвует в тушении пожара на шканцах, своей храбростью и находчивостью подавая пример молодым матросам. Несмотря на рану лица не покинул своего поста на подаче снарядов и матрос 1-й статьи Варфоломей Макаровский. Он же помогает тушить пожар на шканцах и несколько раз под огнем пере-дает донесения в боевую рубку от батарейного командира. Матрос 1-й статьи Дорофей Мусатов встает к орудию, чтобы заменить убитого комендора и, убедившись, что орудие подби-то, переходит на помощь поредевшей прислуге соседней дейст-вующей пушки. Когда взрывом 203-мм снаряда на баке убило всю прислугу орудия № 2, оставшийся старший комендор Прокопий Клименко, сам обож-женный газами, продолжает один стрелять из своего орудия. На по-мощь к нему спускается с разру-шенного мостика чудом уцелев-ший сигнальный квартирмейстер Василий Скрипниченко, и вдвоем они ведут огонь, пока орудие не выходит из угла обстрела. Моло-дой комендор Конон Зиновьев, малокалиберные пушки которого бездействовали из-за большой дистанции боя, переходит к 152-мм орудию, где были убиты оба комендора, и начинает под огнем исправлять орудие. Он же уча-ствует в подъеме сбитого кормо-вого флага. Чудеса выдержки и самообладания проявляют все комендоры крейсера, оказавшиеся в самой гуще огненного смер-ча, бушевавшего на крейсере, и не случайно прежде всего их, всех без исключения, старший офицер капитан 2-го ранга В. В. Степанов назвал достойными Георгиевского креста в своем донесении командиру после боя.
' Масса 203-мм снаряда английского образца, применяемого японцами, и русского (в скобках) составляла 113,4 кг (88,01 кг); 152-мм снаряда— 45,4 кг (41,5 кг). Взрывчатого вещества английские и русские фугасные снаряды содержали соответственно около 10,0 и 2,5% от массы снаряда Г151 (•ЦГА ВМФ, ф. 421, оп. 8. д. 118. л. 89).
